Но сколько бы лет ни прошло, для всех ныне живущих и для всех последующих поколений блокада Ленинграда навсегда останется одной из самых героических страниц Великой Отечественной войны. Мы склоняем головы перед павшими героями и благодарим тех, кто сумел своей жизнью и судьбой доказать, что наш народ способен не только вынести великие испытания, но и выйти из них победителем.
Хотя город на Неве достаточно далеко от Курска, в нашем городе живут люди, участвовавшие в этих событиях. У Прасковьи Ефремовны Булгаковой в январе — двойной юбилей: ей исполнилось 95 лет, а в понедельник она отметит 70-летие снятия блокады Ленинграда. Сейчас она живет в большой семье сына Юрия, к сожалению, ушедшего из жизни. Невестка, внук и его жена Светлана бережно ухаживают за бабушкой, она ни в чем не нуждается. Мы разговариваем с ней в небольшой уютной комнате обычной квартиры панельной девятиэтажки, где она обитает последние годы. Белый отглаженный платок почти полностью закрывает ее лицо, натруженные руки лежат на коленях. Пожилая женщина, рассказывая о былом, не поднимает глаз, потому что совсем ничего не видит, ослепла из-за катаракты. Ей тяжело вспоминать испытания, которые она пережила в блокадном Ленинграде.
В северную столицу Прасковья приехала из села Никольское Тамбовской области после окончания средней школы по приглашению двоюродной сестры Дуси, подыскавшей ей работу на почте. Поселилась в общежитии с такими же девчатами, приехавшими из российской глубинки в Ленинград на заработки.
За пять лет исходила Прасковья свой район с тяжелой сумкой вдоль и поперек. Здесь, в Ленинграде, застала ее война. Когда немцы подошли к городу, Булгакову вместе с другими ленинградцами направили в Гатчину на рытье противотанковых рвов. Затем в лесу заготавливали дрова для паровозов и эшелонов, получали и переправляли полевую почту. Многие тогда эвакуировались, но Прасковья, как и другие, думала, что все это ненадолго, и потому осталась, а вскоре было уже поздно.
Зима 1941 года выдалась суровой. Одежда износилась еще на лесозаготовках и совсем не согревала, топлива не было, а самым страшным испытанием стал голод. По карточкам на взрослого работающего человека выдавали по 200 граммов хлеба в сутки, на детей и иждивенцев — по 150, что привело к резкому скачку смертности от голода — за декабрь 1941 года умерло около 50 тысяч человек.
Прасковья Ефремовна рассказала, как однажды у подъезда общежития она увидела женщину, у ног которой копошилась маленькая девочка. Попытки привести в чувство мать не увенчались успехом, потому что женщина была мертва. Прасковья Ефремовна взяла девочку на руки, принесла ее домой и дала ребенку свой кусочек хлеба, а сама собрала крошки с полотенца, положила их в рот и запила горячей водой. Спать в этот день она легла рядом с малышкой, голодная, но счастливая, что ей удалось спасти от голода ребенка. На следующее утро укутала девочку в теплую куртку и отнесла ее в детский дом.
Люди вокруг умирали так часто, что это стало привычным зрелищем. Умерли все девчата-почтальоны, работавшие вместе с Булгаковой.
Спасением от голодной смерти для нее стала мобилизация в армию. В течение месяца она проходила обучение на специальных курсах, где осваивала военную науку. В 1942 году была зачислена в особый эксплуатационный батальон, где было 15 женщин. Батальон двигался за наступающими частями, подбирал и восстанавливал брошенную технику, девушки ухаживали за ранеными, хоронили мертвых. Однажды вместе с двумя девушкам-солдатами Прасковья Ефремовна охраняла большой отряд пленных немцев. Приказ командира выполнили на «отлично». С детства привычная к труду, она не боялась никакой работы, и командование оценило ее по достоинству. Старший сержант Булгакова была награждена медалями «За оборону Ленинграда» и «За отвагу».
Батальон дошел до Кенигсберга, потом был передислоцирован в Латвию. Из Риги всех девушек распустили по домам. Булгакова хотела вернуться в Ленинград, но из родного села пришло письмо от сестры, что мать тяжело заболела. Прасковья Ефремовна вернулась в Никольское и сразу пошла работать в колхоз. В то время, вспоминает она, мужчин в селе было мало, поэтому весь груз тяжелого крестьянского труда лежал на женских плечах. Послевоенные годы были тяжелыми и голодными. Ни денег, ни хлеба не получали, работали за трудодни, или, как тогда говорили, за «палочки».
— Эх! — вздыхает Прасковья Ефремовна. — Сколько вспоминаю, никогда легко не было!
После войны она жила в Никольском вместе со старшей сестрой. Когда она умерла, сын Прасковьи Ефремовны из Курска переехал к матери, потому что она уже не могла справляться с хозяйством. Но вскоре и Юрий тяжело заболел и ушел из жизни, и пожилую женщину забрала к себе семья сына.
- Комментарии
Загрузка комментариев...
