Несбывшаяся дата
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Несбывшаяся дата


«Меня интересуют судьбы городов. Я видел все, что в Курске надо видеть. Теперь я с полным правом скажу, что я – курянин…» (Владислав ЗУБЕЦ «Люби»)    
80 лет. Круглая дата. Это много или мало? Для биологической жизни – много. Для духовной – мало.Но если мы говорим о человеке, который многое успел сделать за свои 65 лет, то категориями «мало-много» судить невозможно. Главное, сколько еще талантливых, умных книг и душевной красоты он мог бы подарить людям!
Владислав Николаевич Зубец. 11 декабря ему исполнилось бы 80 лет. Юбилей. Но уже 15 лет он покоится на Морском кладбище Владивостока. Сочетание интересное и немного мистическое (Владислав – Владивосток). Как Судьба?
Недалеко могила Владимира Клавдиевича Арсеньева – великого русского исследователя Дальнего Востока и писателя. В детстве мы зачитывались его «Дерсу Узала».
Теперь, в своем возрасте, я зачитываюсь книгами Владислава Зубца. Романтика, лирика, человек и Природа, временное и вечное – здесь есть все.
Я никогда вас не видела, Владислав Николаевич. Но, прочитав ваши книги о Курске, поняла, что вы – настоящий курянин. Не равнодушный.
В каждой книге мимолетная боль как ощущение невозможности задержать уходящее: «…это, наверное, общая судьба моего поколения: что-то полюбишь еще дословесно, не успеешь понять и принять свою душу, как срубят, разрушат, снесут…».
Понятны и эта боль, и желание «прикипеть душой» к городу. Ведь вы родились в Курске. В 1934 году.
Родильный дом на центральной улице. Дощатый забор, отделяющий дом от тротуара, не был тогда достопримечательностью. Родители увезли малыша в Воронеж. Окончание школы с серебряной медалью, геологический факультет и назначение в Хабаровский политехнический институт – начало жизни почти любого советского человека.
А Курск звал… 1971 год. Зубец проходит по конкурсу в недавно открывшийся Курский политехнический институт.
И здесь начинается знакомство с городом, который на генном уровне всегда был с ним. Знакомство с центром и «задворками», с Воробьевкой и Афанасием Фетом, с «потомственным гражданином» Семеновым и его внуком Уфимцевым. И «путное шествие» по Стрелецкой степи. Оказывается, «путно шествовал» по ней еще в 1389 году ученый монах Игнатий, сопровождая митрополита Пимена в Константинополь, и весьма нелицеприятно отзывался о ней: «…точно пустыня, велию, и зверей множество…».
Владислав Николаевич видел степь по-другому: «…В Стрелецкой степи мы были в одной из таких чистых рощ, и эта мысль вместе с черемухой и пестрым прибоем степных трав не давала мне уснуть среди адонисов и гиацинтов…».
Итог пятилетнего пребывания в Курске – книги «Где кистью трепетной» и «Люби». Удивительной красоты строки о вдруг открывшейся родине.
Эти книги надо читать. Рассказывать сложно.
Разве можно рассказать о боли в душе вообще? А при виде разрушенных монастырей, храмов, переделанных под склады и кинотеатры? А об исчезающей прелести старого города, о людях, оставивших яркий след в его истории?
Владислав Зубец говорит об этом так: «…мне захотелось познать «душу» города, и иногда казалось, что я ее понимаю. Мне кажется. Что трудней и выше нет поэзии».
Он называл себя «бродягой в стране поэзии». Был прав. Теперь и я чувствую себя «бродягой», только уже в строках его поэзии. Музыка в поэзии его строк или поэзия в музыке? Не знаю. Знаю, что первые его книги, подаренные Ириной Ивановной, мы с мужем читали «в очередь». Оторваться от страниц невозможно. Теперь, уже одна, я перечитываю их снова и снова. Оптимизм его книг, тонкий юмор заставляют жить.
Поняла, что книги Зубца надо читать не «в очередь» и не в сиюминутных заботах о хлебе насущном. Вот тогда поймешь, кто такой «бродяга» и почему «в стране поэзии».
Книги о Курске Владислав Николаевич написал во Владивостоке, где жил последние 20 лет. Там пришло ясное осознание важности курского периода жизни в духовном становлении и обретении чувства родины. Он строил свой Курск из отдельных картин. Например, ничего не значащие для жителей сегодняшнего Курска Московские ворота города. На Северном выезде.
Оказывается, были. Разрушил их строитель Михеев. Сам строил, сам рушил, сам рассказал об этом Владиславу Николаевичу. Зубец говорит об этом так: «…я, конечно, добрался бы до истины, но вскоре уехал, и уже далеко от Курска ко мне пришло чувство истории города, и я стал писать про него рассказы. Жаль, что поздно осознался интерес и думалось, что успеется…». Мы все так думаем. Успеем признаться в любви к городу, к друзьям и близким, к единственному… И уходим. И не успеваем. Он – успел.
Кандидат технических наук, сотрудник Дальневосточного отделения Российской Академии наук, «чистый технарь», романтик, лирик, писатель.
Его имя вписано в «Историко-культурную энциклопедию» (Воронеж), «Энциклопедический словарь» (Москва, 2002 год). Его книги читают в интернете.
Техника, романтика, лирика. Что же пересилило? Ничто. Все шло рядом.
Генную теорию на уровне познания воспоминаний и любви еще никто не отменял. Отсюда – любовь к месту рождения, боль за уходящую «поэзию старого города».
И в книге «Где кистью трепетной» он надеется, что «описание монастырей через несколько десятков лет кому-нибудь поможет представить, что было на месте 18-этажного дома образцового содержания».
Жаль, что Владислав Николаевич не увидел возрождения Знаменского собора. Это уже не кинотеатр. Это – храм.
Многое из разрушенного восстанавливается. Конечно, время идет,  меняются стиль, архитектурные предпочтения. Но классику надо сохранять.
А книги Зубца – это любовь и созидание.
Видимо, об этом думала Ирина Ивановна, когда после смерти мужа везла с Дальнего Востока не японские сервизы, а ящики с рукописями и фотографиями старого Курска. Сейчас они находятся на хранении в архиве краеведческого музея и Госархиве.
Все последние десять лет она приводила их в соответствие с литературным жанром. Договаривалась с издателями, дарила вышедшие книги библиотекам, школам, друзьям.
Если бы не ее титанический труд, вряд ли бы рукописи увидели свет. А книги стали раритетом.
По поводу рукописей хорошо сказал Владимир Вернадский: «Если бы рукописи пропали – работа моей мысли все равно бы не пропала. Она сама по себе составляет целое и живое. Сказывается это не только на мне, но и на окружающих».
У Владислава Зубца рукописи не пропали. Они обрели настоящую новую жизнь благодаря случайной встрече с будущей женой. Им обоим повезло. А больше всех повезло мне. Я прикоснулась к мыслям прекрасного художника, обрела близкого мне по духу человека в лице Ирины Ивановны Чучеровой (Зубец).
Не могу не рассказать о книге Зубца «Течение Нижнего Амура». Повествование в стиле блюз – так он сам определил.
Да, с Курском она никак не связана. Но она единственная, которую он смог написать полностью, хотя не успел увидеть изданной.
Рассказывать об этой книге, как и обо всех предыдущих, очень сложно. Читать легко. Все вижу: и тайгу, и Амур, и шаманский Кольчем. Строки этой книги требуют тишины. Да это и не строки. Это клавир. Клавир симфонии жизни, любви, красоты.
Это для читателей следующего века. А о Курске он болел душой. Хотел своим сердцем, красотой русского языка поднять нас из бытовой рутины на высоту понимания духовных ценностей.
А уж как сердце читающего его книги отзовется на этот призыв – решать самому читателю.
Галина ЛЬВОВСКАЯ.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...