Филологическая целина Хроленко
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Филологическая целина Хроленко


В январе отметил 80-летие профессор Курского госуниверситета Александр Хроленко, известный филолог и лингвист, основатель школы лингвофольклористики, автор 332 научных трудов, включая целый ряд учебников с  тиражами общероссийского масштаба.    
Это –  «Теория языка», «История филологии»,  «Основы лингвокультурологии», «Основы лингвофольклористики», «Введение в экофилологию»  и другие. С 2008 года Александр Тимофеевич представляет Россию в Этнолингвистической комиссии при Международном комитете славистов. Неоднократно выезжал в Чехию, Вьетнам, Югославию, Германию, Болгарию для оказания методической помощи преподавателям русского языка. Кавалер ордена Дружбы народов, заслуженный деятель науки РФ и, как говорят его коллеги, «образец трудолюбия, научной и гражданской честности и благожелательности к людям».
– Александр Тимофеевич, расскажите о своих истоках.
– Место своего рождения – деревню Вишенки Демидовского района Смоленской области – я не считаю родиной. Мама – псковитянка, отец – с Брянщины.  Родители строили шоссейную дорогу в сторону западной границы. Я появился на свет на походной остановке в деревне Вишенки под самый Новый год. После праздников при регистрации в качестве дня рождения указали первый день 1938 года. Всегда отшучиваюсь по этому поводу: «Чтобы родиться 1 января, надо быть зачатым 1 апреля».
Но родителям в грозном 1937-м было не до веселья. Когда мама вынашивала  беременность, были объявлены врагами народа и сгинули девять из одиннадцати руководителей дистанций. Остались только двое:  самый старый и самый молодой – мой папа. Мама каждый день в ужасе ждала, вернется ли отец с работы или нет. Тревожное, мучительное ожидание мужа затянулось на годы. В 1939-м отца призвали на финскую войну, затем он прошел всю Великую Отечественную, встретил победу в Кенигсберге, откуда его перевели в Маньчжурию воевать с японцами.
В послевоенное время папа со своим батальоном восстанавливал разрушенные дороги, построил железнодорожный вокзал в Сочи, и в этом прекрасном городе у моря семья обосновалась на постоянное местожительство.
– Кто в вас разбудил любовь к слову, определившую будущую профессию?
– Ни в отцовском, ни в материнском роду гуманитариев не было. До последнего класса я тоже считал, что буду инженером, но в школу пришел молодой учитель литературы и покорил нас блестящей эрудицией, искрометным красноречием, глубинным пониманием жизни. После года общения с ним половина выпускников, включая меня, пересмотрели свои планы и ринулись атаковать педагогические вузы.
Я окончил филфак Воронежского госуниверситета. Сначала мечтал о карьере литературоведа, но к третьему курсу понял, что в идеологизированное время буду связан по рукам и ногам: не обо всем напишешь, не все разрешалось читать. Не слаще был хлеб и на ниве советской журналистики. А я, как  жюльверновский герой Паганель, любил свободу, имел обширные интересы, захлебывался в знаниях и испытывал непреодолимую тягу поделиться ими. Поэтому отправился в Сочи учителем русского языка и литературы.
Через год стал завучем школы, а еще через три на меня положило глаз руководство города. Я прямолинейно, в категоричной форме отказался  перейти работать в аппарат, мол, мое призвание – родной язык, лингвистика. Молодой горячности не поняли и не простили.  Начались притеснения.
Друзья мне сообщили, что в Воронеже открылся набор в аспирантуру. Решение оставить на три года жену с двумя детьми и поменять зарплату на стипендию аспиранта далось нелегко. Родители (мы жили в их доме) сомневались: нужно ли? Поддержала супруга: «Наука – это Сашино будущее».  Анастасия, с которой мы прожили больше полувека в мире и согласии, тогда работала районным педиатром в Лазаревском, а за детьми смотрела моя мама-домохозяйка.
После аспирантуры меня распределили в Курский педагогический институт.  Думал, еду на три года, оказалось – навсегда.  Должность декана, которую  мне  предложили через год работы, позволила нам с женой перебраться из общежития – там семьи преподавателей занимали целый этаж – в отдельную трехкомнатную квартиру в центре города и наконец-то привезти из Сочи детей.  Уже 50 лет, как я – курянин и считаю соловьиную столицу лучшим городом для жизни человека. Поверьте, мне есть, с чем сравнить.
– В науку вы входили как исследователь русской народной лирической песни...
– Научный руководитель в Воронеже спросила меня: «Что предпочитаете: целину поднимать или колоски собирать?» Я выбрал невозделанную почву, и пока работал над диссертацией о конструкциях в русской народной песне, вместе со мной росла целая научная дисциплина, которую в статье 1974 года я назвал лингвофольклористикой. Этот термин со временем приняла Академия наук. Курянам принадлежит определение кросскультурной лингвофольклористики – направления, которое занимается сравнением языка фольклора разных этносов, например, русского и немецкого, русского и английского, русского и французского.
У разных народов разные представления об одних и тех же явлениях. Возьмем,  концепт «волосы». Для славян волосы – средоточие жизненных сил человека, символ богатства и изобилия. Отрезанные волосы использовались как заменитель (двойник) человека в наведении порчи, поэтому в Древней Руси женщина боялась «опростоволоситься», то есть выйти из дома с непокрытой головой. В Западной Европе женские волосы – соблазн. В Средневековье для многих привлекательных женщин красивые волосы были путевкой на костры инквизиции.
А как разные этносы рассматривают лицо? В русских народных песнях девушкой восхищаются словами «черны брови, ясны очи». У англичан фокус женской  красоты  другой – щеки и губы. Эти особенности  надо учитывать при переводе.
Американский славист Джеймс Бейли, переводя русские былины на английский язык, постоянно консультировался со мной о значении того или иного фольклорного слова, словосочетания. Например,  что означает «Калинов мост»?  В славяно-языческой мифологии огненная река Смородина отделяет мир живых от мира мертвых. Преодолеть ее можно только по Калинову мосту.
– Вам принадлежит учебник по основам лингвокультурологии, молодой науке, зародившейся в  90-е годы прошлого века...
– Лингвокультурология изучает тончайшие связи языка и культуры: как слово строит культуру и как культура обогащает язык в целом и слово в частности. Через язык, через дошедшие до нас из минувших веков пословицы, поговорки, фразеологизмы можно понять не только современную ментальность нации, но и воззрения предков.
Так, этика древних славян обнаруживается в парах слов, близких по смыслу, одно из которых нейтральное, а другое оценочное: хвалить и льстить,  обещать и сулить, смотреть и подсматривать, свидетель и соглядатай, гордиться и кичиться. Эмоционально окрашенные слова – своего рода моральный кодекс: «нехорошо вторгаться в частную жизнь», «нехорошо преувеличивать свои достоинства и чужие недостатки»  и так далее.  А в слове «попрекать» уже заложена этическая заповедь: «нехорошо, сделав человеку добро, потом ставить ему это в вину». Есть слова, которые отражают статусные правила поведения: так, сын может отцу нахамить (нагрубить, надерзить), но не наоборот.
Князь Евгений Трубецкой, изучая русские сказки, построил концепцию женственности русского характера. С ней можно соглашаться или нет. Русские люди, утверждает исследователь, утонченные в смысле восприятия, эмоциональные, и в силу этих качеств, меньше привержены к грубой силе, вероломству.
– Как вы смотрите на постановку обучения русскому языку в России?
– Последние 13 лет разрабатываю теорию филологического образования. Наша беда в том, что в  школе нет предмета «филология». На уроках русского языка мы учим детей «мелочевке» – орфографии, пунктуации, но не владению языком. Разве наши выпускники выходят из школы ораторами или могут в письменной форме аргументированно изложить свою точку зрения?
Навыки ведения полемики должны закладываться, начиная со школьной скамьи и заканчивая аудиторией вуза. Например, французские школьники рано узнают, что эссе, состоящее из трех частей: тезис, антитезис и синтез, разносторонне отражает суть проблемы. В США в средней школе обязательным является курс письменной английской речи, в который входят развитие креативных навыков, риторика и техника письма.
Вы спросите, а как же сочинение по литературе? Этот навык больше относится к литературоведению, чем к продуктивной письменной речи.
– Курские студенты-филологи, даже те, кто обучается в режиме свободного посещения, говорят, что на экзамен к профессору Хроленко стыдно прийти неподготовленным, поскольку он бесплатно снабжает учащихся авторскими учебниками в электронном виде. С какими учебными пособиями у вас связаны наиболее яркие впечатления?
– Моя монография «Семантика фольклорного слова», вышедшая в свет в Воронеже, оцифрована Мичиганским университетом в США и распространяется по Западному полушарию.
В перестроечные годы, будучи лектором общества «Знание», я разработал курс лекций об управлении в условиях рыночной экономики с опорой на  опыт таких зарубежных «акул» бизнеса, как Ли Якокка и других.  На основании этого курса сложилась книжка  «Самоменеджмент: для тех, кому от 16 до 20». В 1996 году ее издало московское издательство «Экономика» тиражом 10 тысяч экземпляров, и до сих пор она входит в списки обязательной литературы программ по менеджменту в России и за ее пределами.
В 2017 году в Москве вышла моя новая книга о сбережении языка «Введение в экофилологию», которая получила благожелательную рецензию в журнале «Юность» и сразу же вошла в вузовский учебный процесс.
– Александр Тимофеевич, ваши планы на будущее?
– Думал по окончании учебного года выйти на пенсию и плотно заняться очередной монографией, но недавно по предложению ректората подписал контракт на следующие четыре года. Так что буду работать.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...