В редакции в течение полутора часов я спрашивала, а Вадим Николаевич рассказывал о современном состоянии поэзии, литературной среде в Курске и стране, себе и своем знаменитом отце – поэте Николае Корнееве. Потом, придя домой и открыв 450-страничный том избранных произведений собеседника, я вдруг обнаружила в стихах ответы на все интересующие вопросы. Что удивляться? Литературоведам давно известно: о чем бы ни писал поэт, он пишет о себе.
Итак, Вадим Корнеев родился в семье «не рядового», по его определению, поэта Николая Корнеева и с детства был окружен людьми из литературы. Среди них были как начинающие курские стихотворцы, так и известные на всю страну поэты.
Впоследствии Вадим Николаевич напишет о тех временах:
Я часто вспоминаю детство,
Как ливень в высохшей степи...
Отец оставил мне в наследство –
Умение писать стихи.
Провинция... Ее оковам
Подвластен каждый, кто здесь жил...
А он дружил со Смеляковым
И с Наровчатовым дружил.
С дошкольного возраста отец брал с собой сына на творческие встречи с читателями в библиотеках и трудовых коллективах. Художественное слово стало естественной средой обитания, воздухом для Вадима, и вполне ожидаемо, что после окончания школы он остановил выбор на филфаке Курского пединститута.
Получив основательную профессиональную подготовку в семье, Вадим был нетерпеливым в жажде литературной практики. Уже на втором курсе он устроился корреспондентом в газету, переведясь в институте на заочное отделение. К концу четвертого и вовсе бросил учебу. «Решил поступить в Литинститут, а там после филологического не брали», – объясняет Вадим Николаевич. Газетная работа юношу затянула, да и писатели отсоветовали ехать в Москву, мол, «Что тебе там делать?». В общем, с образованием не сложилось.
Спустя полвека признанный мэтр Вадим Корнеев при виде ошибок в употреблении слов в стихах начинающих поэтов, вчерашних выпускников филфака, понимающе замечает: «Они – филологи по образованию, но не по жизни».
15 лет корреспондентской работы – сначала в газете «Молодая гвардия», потом в «Курской правде» – многое дали для становления Вадима Корнеева как поэта. Журналистика открыла перед молодым человеком жизнь во всем ее многообразии. Вадим побывал на производственных предприятиях области: от колхозов до промышленных заводов-гигантов, стал разбираться в тонкостях взаимоотношений власти и народа, познакомился с десятками людей разных судеб и профессий. В стихах он уже никогда не станет центром, вокруг которого вращается Вселенная, как это часто случается у поэтов. Его творчество никогда не будет страдать узкотемьем, оно поведает читателю о скульпторе и доярке, красоте природы курщины и хищнических повадках новоявленных «хозяев жизни», любви к женщине и проблемах макроэкономики. Как истинный патриот Вадим Корнеев напишет несколько историко-героических поэм и текст гимна Курска.
«Изложение материала», если это словосочетание можно применить к поэзии, у Вадима Николаевича напоминает очерковое: он ведет последовательный рассказ о том или ином событии и выражает отношение к нему. Но стихи – ни в коем случае не рифмованная публицистика, а повествовательная ткань более высокого уровня, в основу которой положено художественное слово. Приведу для наглядности отрывок из стихотворения «Трудный разговор»:
Тревожно застучало сердце:
У входа в цех, на ветерке
Я говорю по-русски с немцем –
Он инженер из ФРГ.
Рабочий класс со смены валит –
Людской волны девятый вал.
Мой собеседник не скрывает,
Что здесь, под Курском, воевал.
Он, вспоминая поле брани,
Где танк его в кольце кружил,
Сказал: «Я был три раза ранен
И чудо, что остался жив».
И в голосе не скрыл я дрожи,
Ее почувствовал в руке,
Ответив, что отец мой тоже
На Курской воевал дуге.
Уже из приведенных выше произведений видно, что Вадим Корнеев – сторонник классической школы. Более того, курский служитель муз – ярый приверженец реализма не только в литературе, но и искусстве в целом. Для него любой художник – зеркало жизни, человек чувствующий и сопереживающий. Эти важные посылы прочитываются в произведении, посвященном бывшему председателю Курского отделения Союза художников Михаилу Заутренникову, у которого, на взгляд поэта:
Душа не затянулась ряскою:
Под кистью ярко и сполна
Вдруг оживает итальянская,
Но чаще – наша сторона.
К нему с бедою шли, с тоскою,
К нему спешили со всех ног...
Тому – помог он с мастерскою,
Тому – с заказами помог.
А в стихотворении «Черный цвет» Корнеев, не таясь и не лукавя, показывает свое отношение к авангардной живописи: «А что Малевича квадрат? Пустяк, пусть черт ему и рад...».
На литературных обсуждениях в Союзе писателей поэзия и проза как новичков, так и маститых авторов шлифуются немилосердными волнами критики подобно гальке на морском берегу. Коллеги по перу, отмечая чеканные строки Вадима Корнеева, не раз указывали на нехватку емких образов в его стихах. Вадим Николаевич всегда смело вставал на защиту собственного стиля:
Пусть, гордясь лишь словесной половою,
Скажут мне накопители фраз,
Что метафорой яркою, новою
Не блесну я теперь лишний раз.
Напрягать я не стану фантазию
И разменивать на ерунду...
Вадим Корнеев осуждает молодых стихотворцев за отсутствие глубокого смысла в стихах и избегание главных вопросов, которые волнуют население страны, то есть читателей. «Кого ни прочти – игра словами, пена», – сокрушается мэтр. Хотя, по его же собственному признанию, он и сам «поиграть в слова не прочь».
По этическим соображениям,
Пусть осудят враги и друзья,
Поэтическим воображением
Лишний раз не воспользуюсь я.
На что же, если не на создание вымышленных миров, направлена мощь корнеевского дара? В гражданской лирике он, словно титан, приподнимается над обществом и транслирует миру свое видение происходящих событий. Взыскательной оценке подвергается все: от межгосударственных отношений до отдельного имущественного спора. Так, например, Корнеев одергивает клеветников России:
Спрошу, когда о холокосте
Взахлеб со всех сторон визжат:
Не русские ли это кости
На всех полях войны лежат?
А здесь, осовременив блоковский сюжет, поэт возмущается «перегибами» рыночной экономики:
Смотрю в окно ночное... Недостаток,
Хоть я далек от повторенья схем.
Ночь. Улица. Фонарь. Аптек с десяток,
Верней, ларьков, набитых черт-те чем.
С горькой иронией Вадим Корнеев, не столичный житель, рассказывает о захвате собственности Союза писателей России.
Примет у жизни много новых,
Они о многом говорят:
Встречаю здесь ( в Переделкино – прим ред.) бритоголовых
И в черных кожанах ребят.
… Наверное – они поэты,
Творцы романов и эссе.
В стихотворении «Холмы и рвы – пропала колея» поэт открыто становится на сторону слабых и обездоленных:
Бомжи по банкам разливают клей,
Вонищей прет от волглых тряпок вшивых,
Но благодарен им за то, что живы,
Что новых русских мне они милей.
И затем, обобщая, восклицает:
О, Родина! От края и до края
В цветеньи городов твоих и сел –
Ты – сильная, веселая, большая,
Великая... Да где же это все?
Громогласного, непримиримого борца за справедливость не узнать в любовной лирике. Согласитесь, его скупая, «покадровая съемка» прогуливающихся мужчины и женщины говорит о куда большем, чем вмещает значение отдельных слов.
Мокрый песок у реки,
Наших следов отпечатки,
Прикосновенье руки,
Теплое после перчатки.
И совершенно иным – ликующим, метафоричным – поэт предстает в стихах о природе:
В сотый раз воскликну – Как же мудро
Этот мир устроен на века!
Молодое розовое утро
Выпью словно кружку молока!
В год 70-летия Вадим Корнеев выпустил сборник стихотворений военной тематики «Отцам-фронтовикам», удостоенный губернаторской литературной премии «Курская битва». Помимо этого издания, у поэта в разные годы вышли в свет пять сборников стихотворений. Произведения курянина публиковались в журналах «Наш современник», «Молодая гвардия», «Подъем» и других, его поэзия включена в учебное пособие по литературе для старших классов «Связь времен». О биографии и творчестве отца и сына Корнеевых рассказывают две книги «Династия» и «Поэт и одичалое время» Николая Пахомова.
В оценках себя как человека и поэта Вадим Николаевич весьма скромен: «Жизнь сложилась – ни орел, ни решка». Вмуровав эту фразу в гранит поэзии, автор сборника «Избранное» имеет в виду величие и беспредельность того, к чему ему довелось прикоснуться на земле: «Нет совершенства! Нету их – границ, пределов мастерства...».
Подобно большинству собратьев по писательскому цеху Вадим Корнеев надеется войти в историю литературы или, цитирую, «у веков получить аттестат».
Час придет – не попрошу отсрочки,
Попрошу с надеждой и тоской,
Чтоб остаться хоть единой строчкой
В жизни этой, в памяти людской!
У лучшей части творчества курского поэта есть все права на вечность. Во всяком случае, в памяти поколений земляков Вадим Корнеев навсегда останется пламенным народным трибуном, восторженным певцом родной земли и трепетным, полным ожиданий счастья и успеха юношей-стихотворцем, дебютировавшим в печати.
Мне восемнадцать.
Радуясь, не знаю,
Газету с первою подборкой теребя,
Себя ли я России открываю,
Россию ль открываю для себя.
- Комментарии
Загрузка комментариев...