Брошенные родственники
Это сейчас рядом с пожарной частью №2 на улице Радищева располагаются кирпичные административно-жилые здания. А до войны здесь врастали в землю деревянные домики, в одном из них жила семья Василия Домашева. За пять лет до войны не стало мамы. А в 1941 году 7-летний Вася и его 12-летняя сестра Галя остались вовсе одни: отца забрали на фронт. Домой он не вернулся: Домашев-старший до сих пор числится пропавшим без вести.
В старом доме у пожарного депо тогда жили еще бабушка Василия Федоровича и родной дядя с семьей. Но при первой же возможности они эвакуировались, почему-то не взяв с собой осиротевшую родню. Курянин до сих пор помнит, как грузили в большую машину нехитрый скарб, как грузовик удалялся от него, плачущего.
Еда закончилась быстро. Пришлось побираться по соседним домам, но собрать удавалось немного, поскольку жителям города и самим нечего было есть. С одеждой и обувью еще хуже.
– Помню, оторвал от старой фуфайки рукава и привязал их к ногам, да так и ходил по улице, – рассказывает Василий Домашев. – Увидев эту картину, соседская бабушка дала мне старые валенки. Вот радости-то было! Эта женщина часто подкармливала меня лепешками из картофельных очисток.
Угощения от захватчиков
Фашисты взяли город стремительно. «Легли спать, проснулись, а вокруг – немцы», – вспоминает герой публикации. Курск к тому моменту мало напоминал Василию Федоровичу город довоенного детства: на Московской площади – противотанковые ежи, в окнах домов вместо стекол – мешки с песком. Да и людей на улицах поубавилось: куряне старались лишний раз не попадаться на глаза захватчикам.
– Мне повезло: ни разу немцы не били, – говорит Василий Домашев. – Даже подкармливали. Как-то нашел на помойке зеленый от плесени кусок хлеба. Увидев это, немецкий офицер у меня горбушку отобрал и выкинул. А взамен дал свежего белого хлеба. В другой раз мадьяры (венгры) выручили. Мало того, что горохом с говядиной накормили, так еще два куска хлеба с маслом с собой дали – для меня и Гали.
Но зима пришла в Курск еще стремительнее, чем враги. И оказалась более жестокой к сиротам. Увидев, как беспризорники маются от голода и холода, одна женщина предложила определить их в детский дом. Василий посоветовался с сестрой, и ребята пришли «сдаваться».
Фамилию той женщины наш герой помнит до сих пор – Шу. С ее сыном Сергеем уже после войны они сильно сдружились. Именно он привил курянину любовь к «собирательству» марок и купюр. Большая коллекция банкнот – особая гордость пенсионера Домашева.
Приюты: мужской и женский
Жизнь в приюте мало чем отличалась от голодного существования беспризорника. Разве что побираться ходили коллективно: вереница малышей тянулась по городским улицам, стуча в каждое окно. Что-то из еды приносили воспитательницы, присматривавшие за сиротами. Но куда им прокормить такую ораву?
Василий Домашев вспоминает, что приютов было два: один в районе улицы Добролюбова, другой – в районе улицы Щепкина. Поскольку девочки и мальчики содержались раздельно, сестру он видел изредка.
Фашисты в детдоме были частыми гостями: отбирали ребят, которым исполнилось 16 лет, и отправляли в Германию. Часто за подростками приходилось гоняться, но никому на памяти Василия Федоровича так и не удалось убежать.
В приюте Домашев жил до 1943 года. Когда город освободили, сирот эвакуировали в Шуклинку в Курском районе. Там организовали специальный детский дом для детей фронтовиков. На городских оборвышей приходили посмотреть жители ближайших деревень: одни подкормить, другие – сочувственно поохать. Об этом периоде Василий Домашев помнит мало. Скоро детдомовцев перевезли в Рязанскую область.
Омлет в кармане
– Завели нас в столовую, а на столах – куски хлеба горкой, – вспоминает курянин. – Мы первым делом горбушки по карманам рассовали. А после супа принесли омлет. А мы давай карманы от хлеба освобождать, чтобы омлет туда засунуть. В рязанском детдоме нас в баню сводили и даже одежду выдали. Но потом мальчиков и девочек снова разделили, чтобы куда-то отправить. Галя тогда схватила меня за руку и заявила взрослым: «Как это отдельно эвакуировать? Война закончится – где я его искать буду?». После этого всех братьев и сестер оставили на месте.
Недалеко располагался колхоз – это спасало от голода. На Рязанщине городской мальчик Вася научился копать огород, ведь за работу селяне обещали вкусный обед. Один из мужиков даже взял сироту к себе. Но очень скоро парнишка вернулся в детдом. «Наверное, слишком баловный был», – пожимает плечами курянин. А вот сестра жила в доме у местных вплоть до конца войны. Потом они с братом вернулись на родину. Дома ребят ждала семья дяди.
История повторилась
Жизнь в послевоенном Курске была не сахар. Особенно голодным оказался 1947 год. Но за бывшими беспризорниками приглядывали. Местные власти поставили детдомовцев на учет и прикрепили к предприятиям. От «шефов» что-то да перепадало. Нашему герою, например, как-то выдали шапку. Также сиротам полагались мыло и бесплатные обеды в школе. Василий Домашев до 1946 года нигде не учился, а в Курске пошел сразу в 4-й класс.
Затем жизнь потекла как по плану – училище, работа, семья. Привычный ход событий нарушила смерть супруги. Как когда-то его отец, Василий Федорович остался один с двумя детьми. Было сложно, но жизнь постепенно налаживалась. И вот новый удар.
– Приехал сводный брат из Тульской области и попросил отпустить с ним одну из дочерей, – вспоминает Василий Домашев. – Она очень хотела поехать. Я был не против. А спустя два дня получил телеграмму: дочка попала под машину. Вернули мне ее уже в гробу.
Несмотря на лишения и потери, которыми оглушила его жизнь, Василий Федорович с теплотой говорит о людях, оказавшихся рядом в трудные минуты. И пусть он не помнит лиц и имен воспитателей детского дома, в котором ему довелось провести годы оккупации Курска, но теплое отношение к ним пронес сквозь годы.
– Не было бы этой опеки, может быть, и не пили бы мы сейчас чай, разглядывая коллекцию банкнот, – подытожил собеседник.
Ирина ЛЕГКОПЫТЦЕВА.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ "ГИ"
Уважаемая редакция!
Мои поздравления вашей сотруднице Ирине Вячеславовне Легкопытцевой. Её материал "Вспоминая голодное детство" замечательный! Правдиво переданы воспоминания ветерана военного и оккупационного сиротства. Эта статья в ряду замечательных свидетельств той поры "Блокадной книги", "Блокадной этики" и т.п. Наши подвиги можно будет оценить только на фоне наших же преступлений, ведь было и то, и другое. Как и у оккупантов-немцев да венгров, кстати. Если замалчивать то или другое, выйдет полуправда, которая опаснее прямого вранья. Какой в этой статье впечатляющий пример: ребенка, детей бросили их кровные родственники, а потом выжившие дети вернулись к кому-то из этих бросивших... Такой правдивый. искренний подход к прошлому нисколько не колеблет суровой оценки нацизма, никак не смягчает наших оценок преступлений гитлеровцев и не умаляет подвигов народов СССР. Напротив, такая правда - учитывающая теневые стороны поведения самих победителей - помогает понять свершения предков по-настоящему. Одними фанфарами да здравицами к теме не подойдешь...
Василий Федорович Домашев - лучший образец нашего ветеранства: он преодолел нечеловеческие испытания и остался человеком. Да не рядовым обывателем. а причастным культуре: его бонистика, нумизматика - культурное и полезное увлечение. Как важно сохранить истории таких жизней, как здорово это сделала госпожа Легкопытцева...
Всегда ваш профессор С. Щавелёв.Уважаемая редакция!
- Комментарии
Загрузка комментариев...