«Я учился в музыкальной школе, и там мы слушали Шаляпина и Карузо, пели Шуберта и Баха», – удивительное начало карьеры первой рок-звезды Советского Союза. Было время, когда его еще не знали в лицо, хотя полуподпольные группы с его участием уже гремели. Как-то раз барабанщик Градского перед концертом в ДК одного из вузов забыл палочки, и за ними поехал сам руководитель. Вернулся – на подступах к залу непроходимая толпа. «Я Градский, мне надо пройти», – просил музыкант. Ответом было саркастическое: «Все тут Градские, всем надо пройти». Тогда лидер «Скоморохов» устремился к цели по водосточной трубе. Влез в приоткрытое окно, там шло заседание комсомольского актива. Музыкант отряхнулся, извинился и прошел в зал…
Основатель «Машины времени» Андрей Макаревич, сам будучи легендой русского рока, всегда отказывается от лавров первопроходца в этом жанре, уступая титул старшему другу. «Когда я услышал «Скоморохов», мне стало плохо, – признался Андрей Вадимович в книге воспоминаний «Все очень просто». – Я тогда еще мерил все по «Битлам», и – о, ужас! – выходило, что по всем параметрам «Скоморохи» выше. Градский пел, как Леннон и Маккартни вместе взятые… Я вернулся домой, и рука моя сама нарисовала картину – «Скоморохи» стоят на высоком постаменте, и оттуда с вершины летят молнии в нас, маленьких и задумчивых, у подножия. Ни играть, ни петь не хотелось. Было абсолютно ясно, что так звучать мы не будем никогда. Спасал нас только биологический оптимизм, присущий юности, да еще, пожалуй, доброе отношение к нам самих «Скоморохов».
Уже после первых миньонов (маленьких, на три-четыре песни, пластинок), в 1973 году в Дом звукозаписи на московской улице Качалова, где Александр Градский работал над очередной песней, вдруг явился гость из мира кино. Да не кто-нибудь, а Андрей Кончаловский – уже признанный режиссер, лауреат международных фестивалей и, что немаловажно, сын всесильного Сергея Михалкова, соавтора текста Гимна СССР. Сначала Андрей Сергеевич хотел позвать 24-летнего Градского на главную роль в будущей картине «Романс о влюбленных». «И сразу же раздумал! – вспоминал сам музыкант. – Потому что я в профиль повернулся. И оказалось, что с таким носом главная роль – тем более советского моряка – ну никак не получается».
Но необыкновенный голос постановщик по-прежнему мечтал заполучить. Это теперь в 23 можно стать «звездой». А тогда студент 4-го курса Гнесинского музыкального училища, да еще и с вокального отделения, оказался самым молодым кинокомпозитором страны, даже не будучи членом Союза композиторов, куда Градского приняли только в 1987 году.
«Поначалу со мной заключили контракт на шесть песен. Я был доволен, потому что на тот момент зарабатывал, играя на танцах, восемьдесят рублей в месяц, ну, или сто. А тут выписали мне гонорар в шестьсот рублей. И я думал: «Вот это бабки, сейчас загуляем…» И вдруг мне звонит мой приятель, музыкальный редактор, и говорит: «Санек, они хотят тебя надуть. Ты им отдашь песни, из которых кто-нибудь другой сделает музыку к фильму и получит за это восемь тысяч рублей». Я тут же набираю Андрона и спрашиваю: «Это правда?». Тот замялся, и я понял, что так оно и будет. Тогда я сказал: «Или я буду автором музыки к фильму и получу все деньги, или иди к черту!» – и бросил трубку. …Он тоже стукнул кулаком где-то и сказал (как мне передали): «Может, он сумасшедший, но его песни мне нужны». Так я стал композитором на «Романсе…», получил свои первые большие деньги, купил машину и стал свободным человеком».
«Начиная работу, я не думал, что у нас окажется столько музыки, – вспоминал Кончаловский. – Но в самом процессе работы появилось ощущение, что многие эпизоды должны решаться с помощью стихов, пения, танцев, то есть средствами мюзикла. И постепенно музыка стала играть настолько существенную роль, что некоторые эпизоды я снимал под заранее записанную музыкальную фонограмму, стремясь, чтобы ритм кадров точно совпадал с музыкальным ритмом. Песни в фильме – не просто вставные номера, останавливающие действие. Нет, это его поэтические переключения. Герои просто уже не могут иначе выразить свои чувства, слов (драма!) им мало, переполняющие их грудь эмоции требуют выхода в музыку (опера!)».
С упомянутым ритмом пришлось помучиться. «К примеру, я записал песню, которую в картине должен был петь герой Евгения Киндинова, – говорил Александр Борисович. – А он, хоть стреляй, не попадал в слова. И тогда Андрей нашел выход: «Женя, – говорит, – у тебя такая спина выразительная!» Так сцену и сняли. А потом оказалось, что нужно петь еще и за второго героя, и даже за третьего… Сейчас на моем счету уже более 45 фильмов, но должен признаться, что настоящим профессионалом я стал только благодаря Андрею Сергеевичу».
Фильм «Романс о влюбленных» получил главный приз международного кинофестиваля в Карловых Варах. А звуковую дорожку отметил законодатель мировой музыкальной моды – американский журнал «Billboard», объявивший Александра Градского «звездой года».
Тем временем Владимир Высоцкий на одном из концертов на вопрос, кого он выделяет из современных исполнителей, упомянул героя этих строк: «Слышал в фильме, как работает Градский. Мне кажется, что он музыкален, и у него есть прессинг». Трудно сказать, какой фильм имел в виду Владимир Семенович, – упомянутый «Романс…» или вышедший в 1974 году «Свой среди чужих, чужой среди своих», режиссерский дебют Никиты Михалкова. Термин «прессинг» означает давление, создаваемое командой ради отбора мяча или шайбы. Для успеха здесь нужны физическая и теоретическая подготовка. У Градского было и то и другое: и феноменальный голос от природы, и высшее певческое образование. И свой «гол» в картине, где собрались исключительно суперзвезды, включая исполнителей эпизодических ролей, певец забил.
Как комментируют киноведы, первые кадры картины «Свой среди чужих…» со сломом «кареты прошлого», радостными объятиями и «Песней о корабле» в страстном исполнении Градского для каждого из героев становятся точкой отсчета, или камертоном, по которому они будут сверять свое отношение к жизни и к непростым ее событиям. Никита Михалков признавался, что эта песня, полная веры в Человека и в победу светлых сил, стала для него откровением. А композитору Эдуарду Артемьеву после записи «Песни о корабле» певец сказал: «Все, старик, больше ты ее никогда не услышишь, потому что никто, кроме меня, ее спеть не сможет». И действительно, это удалось лишь много лет спустя одному из учеников Александра Борисовича на том самом шоу «Голос»…
«У меня только две песни»
Артист, любитель пошутить, охотно рассказывал журналистам анекдот о себе самом: «У Александра Градского есть только две песни: «Как молоды мы были» и «Первый тайм мы уже отыграли». Это только подчеркивает хрестоматийность разошедшейся на цитаты песни Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. А вот фильм «Моя любовь на третьем курсе», в котором этот мегахит прозвучал в 1976 году, сегодня вспомнят лишь киноведы. Работа студии «Казахфильм» о покорении целины была выполнена в лучших традициях позднего сталинского соцреализма – в манере «борьба хорошего с лучшим». Кстати, песен Градского там как раз две (вторая, «Яростный стройотряд», тоже стала событием в его творческой биографии).
Впрочем, по воспоминаниям певца, вокал изначально предполагался… женским. Голос Елены Камбуровой действительно звучит в титрах. А совет обратить внимание на молодого рок-певца дал Александре Николаевне один из лучших отечественных звукорежиссеров Виктор Бабушкин. В студии было сделано три дубля, сведенные затем в один. Вот что вспоминал о памятной встрече с Пахмутовой сам Александр Градский:
«Мы с ней встретились в комнате музыкальной редакции «Мосфильма», где было маленькое пианино коричневого цвета. Она села за этот инструмент и наиграла мне эту песню. Потом я набрался нахальства и попросил у нее партитуру посмотреть. Она была очень удивлена, она до сих пор об этом говорит с удивлением, потому что в музыкальной среде «курица – не птица», а вокалист – не музыкант. Я посмотрел партитуру, понял, что можно в третьем куплете сделать некую кульминацию, и предложил ей этот вариант. Она сказала, не знаю, не знаю, по-моему, все-таки будет высоковато для вас. Говорю, давайте, может, попробуем».
Далее был триумф в кинозалах (это все, что оставалось в памяти и сердцах зрителей после титра «Конец фильма»), строки, ставшие крылатыми словами, и даже попадание в заветную передачу «Песня-77», из записи которой песня «Как молоды мы были» роковым образом исчезла. Вот и всевластный председатель Гостелерадио Сергей Лапин, физически не выносивший артистов с «неправильными» носами и фамилиями, однажды, отсматривая заснятую программу, распорядился: «Уберите Ободзинского». Ему возразили: мол, это Градский. «Тем более уберите. Хватит с нас одного Кобзона». Кстати, именно в исполнении идейно правильного Иосифа Давыдовича мечтало высокое начальство услышать про отыгранный первый тайм.
Премьера на радио состоялась только через год: радийное руководство не одобряло выбор, сделанный композитором, и пыталось переубедить Александру Николаевну: «Градский эту песню петь не может». «Почему?» – спрашивала Пахмутова. «У него длинные волосы». – «А что, по радио это видно?» Но память об этом кошмаре год от года стирается, а песня живет! Сам Градский признавался, что его отношение к песне с годами поменялось:
«Я спел ее, когда мне было 26 лет. Это было довольно необычно, поскольку молодой еще совсем человек пел с точки зрения взрослого. Сегодня я ее пою правильнее. И по-другому. А Аля всегда говорит: «Мне интересно, что ты сейчас будешь делать. Я все время слежу, как ты ее меняешь». Вообще же говорить о дружбе с Александрой Николаевной, конечно, не приходится. Но у нас замечательные доверительные отношения. Не так уж много в этом мире людей, которые мне по-настоящему приятны. Человек десять, не больше. Пахмутова, пожалуй, входит в эту десятку».
«Ну что же, ну что же мне сделать хорошего?»
Много хорошего сделал певец и композитор в мультипликационном кино. Для многих россиян знакомство с Градским началось с «Голубого щенка». «Я спел доброго моряка пафосным голосом, – рассказывал он. – Потом мы сидели и курили, а композитор Геннадий Гладков дурачился. Он всегда в своих мультфильмах пел маленькие партии. Но он не вокалист, и диапазона вокального у него немного. Я сказал: давай я спою за Рыбу-Пилу на октаву выше и это будет на пилу похоже больше. И потом мне многие малыши говорили, что Рыба-Пила в моем исполнении – это полный кайф».
На волне успеха эстафету от мультипликационного режиссера Ефима Гамбурга принял его коллега Эдуард Назаров. В 1977 году он позвал Градского уже композитором в крошечный сюжет для журнала «Веселая карусель» по шуточному стихотворению Генриха Сапгира «Принцесса и Людоед». Но и здесь не обошлось без неожиданных препятствий. «Музыкальный фильм, пятиминутная рок-опера про Принцессу прекрасную и ужасную, – вздыхал Назаров. – Театр, занавес, деревья поворачиваются, как кулисы. Кто же тогда мог написать музыку, спеть и сыграть? Только Градский. Но Градского не любили в верхах, а тут еще он вроде в Америку собрался. Вот и «Принцессу…» лет восемь по телевизору не показывали. Помню, увидел в телепрограмме «Карусель» №9. Я, начинающий режиссер, обрадовался, собрал друзей: вино, закуска. Ждем. Проходит первый сюжет, второй, и вот… Бац: «Рыжий, рыжий, конопатый» из предыдущей «Карусели». Потом в течение многих лет «Рыжий…» был сразу в двух «Каруселях»: на своем месте и вместо «Принцессы…».
«И молодеешь ты на двадцать лет…»
К концу 1980-х композитор оставался в великолепной форме: создал балет «Человек» по «Маугли» Редьярда Киплинга, оперу «Стадион» о жизни и гибели чилийского поэта-патриота Виктора Хары, альбомы на стихи Николая Рубцова, Владимира Маяковского, Владимира Набокова, Бориса Пастернака, Саши Черного, Поля Элюара… Но все больше являлось на сцене иных исполнителей – тех, кто завоевывал внимание слушателей не четырьмя октавами, вкусом и талантом, а базарной крикливостью. «Похоже, что повествование о герое 60-х и 70-х уже можно было заканчивать в стиле эпилогов Диккенса, – шутил критик Артемий Троицкий. – Александр Градский остался самовлюбленным артистом-одиночкой, автором напыщенных рок-баллад и спустя энное число лет был принят в Союз композиторов, с высоты которого читал нравоучения неграмотным рокерам».
Однако буквально всю страну всколыхнул в 1988-м фильм «Узник замка Иф» по «Графу Монте-Кристо», половину успеха которого обеспечила музыка ветерана киноискусства. А другую половину – работы актеров Виктора Авилова, Алексея Петренко и совсем молодого Евгения Дворжецкого. Вот как раз явление в финале постаревшему Эдмону Дантесу-Авилову его сына, сыгранного Дворжецким (в начале картины сыгравшего молодого Дантеса) сопровождается чудо-песней «Ветер надежды». Так сбылись надежды многочисленных почитателей дара Александра Градского на его триумфальное возвращение в первые ряды отечественной музыкальной жизни. Слово самому композитору:
«Георгий Юнгвальд-Хилькевич, режиссер, позвонил мне как-то раз и говорит: «Я уже предлагал написать музыку десяти композиторам и восьми поэтам, но мне не удается применить к фильму то, что они сделали». Я говорю: «Знаешь, Георгий, странно, что за идея у тебя – ты предлагал писать музыку к фильму Матецкому, Чернавскому, Тухманову, Гладкову, Рыбникову, Макаревичу, ну, а теперь – мне? У тебя просто нет единого видения того, какая должна быть картина!». Он мне ответил: «Ты у меня был «на закуску». И этим «купил» меня. Он дал мне точную установку темы – за три дня я написал стихи в гостинице на гастролях и потом сделал ему больше четырех часов музыки. Затем я привез материал на Одесскую студию, и мы стали подставлять музыку под изображение. И в 90 случаях из 100 эпизоды музыкальные совпадали с теми киношными эпизодами, которые он импровизированно совмещал».
А последней картиной Градского-композитора стала «В августе 44-го…» Михаила Пташука по роману Владимира Богомолова «Момент истины». «Это было интересное предложение и волнующая тема, а я свободен в выборе решений как композитор, – замечал Александр Борисович. – К сожалению, такого класса и уровня предложений больше не поступало. А работать для того, чтобы просто засветиться в кино, мне неинтересно».
Корреспондента Би-би-си с лестницы спустил
Однажды в начале 1990-х популярный шоумен Игорь Угольников предложил целой группе известных музыкантов «потоптаться» на мелодии Государственного гимна СССР. Советского Союза уже не было, но первым, кто решительно выступил против затеи, был Градский. Теряясь под его суровым взглядом, еще несколько исполнителей были вынуждены отказаться со словами: «Угол, не хочу через тебя ссориться с Градским». Номер получился жалким, а через несколько лет мелодия Александра Александрова была вновь утверждена на высшем уровне уже как музыка Гимна России. «Я корреспондента Би-би-си с лестницы спустил, как только он начал меня подвигать на то, что я должен страну свою обвинить в чем-то. Страна плохая, режим плохой… Я это могу сказать за столом своему товарищу, а западному корреспонденту ничего говорить не буду, иди вон».
- Комментарии
Загрузка комментариев...
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ
