Гуля, Мася, Мишенька и Андрюша, или Театральная династия
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Гуля, Мася, Мишенька и Андрюша, или Театральная династия


В гостях у моей подруги Ирины (в миру  известного курского педагога, специалиста по раннему эстетическому развитию Ирины Андреевны Приваловой) я всегда пересматриваю старые фотографии из семейных альбомов. Ах, эти очаровательные юные дамы времен НЭПа, эти шляпки, эти локоны, эти «костюмные» героини из далеких спектаклей!.. Впрочем, не только «костюмные» и не только героини. Дед Щукарь, старый солдат из спектакля «Полк идет» и даже сам вождь мирового пролетариата… Старые курские театралы наверняка догадались. Да, да, именно так… Ирину Привалову в детстве звали Ириной Буренко. Впрочем, хотя фамилию она меняла, как и положено уважающей себя красивой женщине, не один раз, для меня и многих других она с детства и до сих пор остается Ирой Буренко.    
Эта театральная династия сделала бы честь любому городу. Заслуженная артистка РСФСР Фредерика Горская, Ирина бабушка, народный артист РСФСР Андрей Буренко, Ирин папа, заслуженный работник культуры РФ, бывший директор того же театра, театровед Агнесса Вениаминовна Фролова, Ирина мама. А также артист Михаил Юрьев, Ирин приемный дедушка. Ира по стопам родни не пошла, хотя артистична и обаятельна  чрезвычайно – она музыкант и педагог от Бога. Ирина дочь Ольга пошла еще дальше – у нее три высших образования (экология, экономика, менеджмент)  и ни одно не связано с искусством. Впрочем, глядя, как танцует Оля восточные танцы на сцене, понимаешь, что народ прав: гены пальцем не раздавишь. Глядя на фото – бабушки (пра-) Фредерики и мамы (бабушки) Агнессы, а потом переводя глаза на реальных Иру и Олю, лишний раз убеждаешься, как похожи все четыре поколения женщин этой семьи.
Общаясь с Ирой, я слышу интонации Агнессы Вениаминовны, своего педагога по истории театра, с которой много общалась и потом – по жизни и по работе. Эмоциональная, интеллигентная, ласковая речь, неповторимые женственные интонации. А хохотушки и жизнелюбки они обе!.. В лексиконе обеих много прилагательных в превосходной степени: «потрясающий», «необыкновенный», «роскошный»… Это свидетельство их видения мира, благодарности  и доверия к жизни и еще  – благожелательности к людям. В школу раннего развития во Дворце пионеров  к педагогу Ирине Приваловой везли детей со всего города, то же происходит и сейчас, когда Ирина стала работать в центре творческого развития дошкольников. И дети, и родители Ирину Андреевну обожают. Мало сейчас на свете столь позитивных людей, так любящих свое дело и детей!
…1983-й год, весна. Торжественный день – открытие нового здания театра. В фойе две нарядные и оживленные дамы. Одна уже очень немолода. Зовут друг друга «Мася» и «Гуля». К ним то и дело подходят, целуют руки. Солидный красивый мужчина: «Фредерика Ермолаевна, вы меня помните? Мы с мамой жили во дворе старого театра, она работала в пошивочном цехе». «Да, да, конечно! Такой очаровательный мальчуган!..» Мужчина отходит. «Гуля, а кто это?» – «Мася, ну как же, он у нас часто бывал». И так каждый раз: «Да, да, конечно, я вас помню, я так рада вас видеть!» А потом: «Гуля, а кто это?»
Я тогда задала ей вопрос: как вам новый театр? «Ах, как бы я хотела играть на этой сцене!» – мечтательно вздохнула эта почти 80-летняя женщина.
Заслуженная артистка Фредерика Горская была уже немолода, не очень хорошо видела, но была по-прежнему элегантна – на каблучках, с прической. Ира говорит, что на каблуках она ходила даже дома (они и стали причиной трагедии – зацепилась, торопясь открыть кому-то дверь, за ковер, упала, сломала шейку бедра). А Агнесса Вениаминовна рассказывала нам на занятиях, как перед операцией аппендицита Фредеричка (ее семейное ласковое имя) требовала разрешения врачей оставить накрашенными губы и ногти и не снимать шиньон: «А вдруг я умру? На меня же будут смотреть люди!»
Я еще застала ее роли – в школьные и студенческие времена смотрела и «Деревья умирают стоя», и «В этом милом старом доме», и «Хануму», и «Проснись и пой». Сказала бы – «лихая старуха», но нет, она всегда была  женщиной. Очень талантливой актрисой. Дома –  властной и доброй, очень хозяйственной и очень ухоженной. Она «потрясающе готовила» (цитирую Иру) и научила этому внучку (а Ирина готовит божественно вкусно, с выдумкой, а главное – с любовью), могла за день сшить Ире платье.
Периодически возвращала на грешную землю Ириных творческих родителей. Однажды Ира пришла с занятий расстроенная. В музучилище учиться всегда было престижно, особенно в  семидесятые, и потому на Ирином курсе было немало «мажорных детей». Одевались девчонки очень даже неплохо, и Ира вдруг почувствовала себя среди подруг золушкой – на балу, только без феи. Роль феи пришлось взять на себя бабушке. Не в силах видеть внучкины слезы, она тут же устроила семейный совет, строго отчитала «народного» и «заслуженную» и велела зятю немедленно найти телефон директора универсальной базы. Номер нашелся. Не привыкший к «блатным отношениям» Андрей Петрович откашлялся, покосился на тещу и представился директору… На следующее утро Ира стала счастливой обладательницей нового гардероба: тут были и обувь, и дубленка, и платья, и джинсы… Словом, все получилось покруче, чем у самого Перро.
Ира со смехом вспоминает папину непрактичность. Однажды он привез с гастролей в Германии в подарок жене ярко-салатовую «вырви глаз» кофту и шубу с апельсиновыми перьями. Пришлось эти роскошества сдать в комиссионку.
…Все женщины этой семьи были замужем дважды. Первый муж Фредерики Ермолаевны – богатый питерский адвокат Вениамин Фролов, отец Агнессы. Актерский талант жены его не радовал, он ревновал, хотел, чтобы она сидела дома. Второго мужа Горская нашла уже в Курске, в далекие 40-е. Коллега, артист Михаил Юрьев. В молодости, до того как связать жизнь с театром, он служил комиссаром на крейсере «Аврора». Юрьев был женат, жена тоже артистка – красивая и милая дама, но… Случился  не «театральный роман», случилась любовь. Детей в первой семье не было, и жена повела себя очень мудро и достойно – отпустила.
Как он ее любил, свою Фредеричку, «боготворил, носил на руках» (цитирую Иру), прекрасно относился к Агнессе, которая вскоре, кстати, стала студенткой ГИТИСа и уехала в Москву. А уж когда родилась Ира, все свои нерастраченные родительские чувства дедушка Михаил обрушил на внучку. Никому не уступал права забирать ее из детского сада: «Когда она бежит ко мне, распахнув руки, – это такое счастье!..»
…В тот день у него пошаливало сердце, и в детский сад его не пускали, но он настоял. Ира помнит этот день как будто вчера. Как почти на каждом углу Мишенька останавливался, чтобы принять нитроглицерин, как крепко держал ее за руку и как, уже придя во двор (они тогда жили на Дзержинского), он увидел отъезжавшую от их подъезда «скорую помощь» и рванулся туда: «Фридочке плохо!» Но с Фредерикой было все в порядке, а Мишенька побледнел, ему вынесли стул к подъезду, и там, на этом стуле, он умер. Ире было пять лет, но она помнит окаменевшую, безразличную ко всему на свете бабушку. Она вдруг вся оплыла – случилась водянка, которую не могли победить лучшие врачи. И только однажды молодой врач со «скорой помощи» предложил попробовать какое-то новое лекарство, которое помогло. Но это было потом, а в день Мишенькиной смерти Фредерика играла спектакль «Мещане». Приехал знаменитый московский критик, и режиссер умолял Горскую выйти на сцену. (В «Мещанах» были заняты оба супруга: Фредерика играла Акулину Ивановну Бессеменову, Юрьев – Василия Васильевича Бессеменова. В тот день его заменил  актер из второго состава). Когда спектакль закончился, на сцену вышел столичный критик, встал на колени и поцеловал ее руки – ему сказали, что актриса, игравшая главную героиню, сегодня потеряла мужа. Может быть, и водянка была следствием той предельной концентрации всех внутренних сил, того актерского подвига. Честно сказать, я бы пристрелила тех, кто придумал этот постулат – про то, что единственной причиной невыхода на сцену может быть только собственная смерть! Но она была артисткой той, старой, школы. Театр – Храм, Бог, Жизнь, Все!..
…Когда Агнесса училась в ГИТИСе, Мишенька ежемесячно (отдельно от жены) посылал ей денежку из своих карманных, выданных  Фредеричкой  на сигареты и прочие мужские расходы. Даже курить  из-за этого бросил. Хоть в три часа ночи, хоть в 5 утра всегда встречал  жену с выездных спектаклей: «Мой работничек приехал!»
У Фредерики Горской была счастливая судьба: она была счастливой мамой (дочь ее боготворила), бабушкой (для Иры она была главным на свете человеком), счастливой женой (муж «носил на руках» и «сдувал пылинки» – в ее случае не преувеличение), счастливой была и ее актерская судьба (она не обделила ее ни ролями, ни зрительским обожанием). Так считает внучка заслуженной артистки Горской Ирина Буренко. Что касается народной любви… Сколько лет прошло, а ее помнят – убеждалась в этом не раз. Однажды (лет так 10 назад) мы с Ирой  и мужья иже с нами оказались в одном заезде в санатории имени Черняховского. В ожидании какой-нибудь ванны или массажа мы каждый день сталкивались с одной словоохотливой, очень забавной дамой, которая откуда-то проведала про Ирино родство с Горской. Всякий раз она придирчиво рассматривала Иру на предмет внешнего сходства и неутомимо рассказывала о своих театральных впечатлениях – видела все спектакли с участием Фредерики Ермолаевны. «Она была красивая, благородная!» – и снова придирчивый взгляд на Иру.
…После смерти Мишеньки Горская, несмотря на свои за 60, еще пользовалась успехом. К ней сватались. Ира показала мне частный дом в центре города, в котором жил один из настойчивых поклонников Фредерички, генерал в отставке, очень известный в городе человек. Но с тех пор Ирина бабушка любила только театр и свою семью.
С зятем Горская неоднократно партнерствовала на сцене, нередко они играли мужа и жену. Когда некоторые зрители порой путали мать и дочь и говорили, что и в жизни Горская-Буренко – семейный дуэт, не знаю, как ей, но зятю это не нравилось очень.
…Когда мы с Ирой Буренко встречаемся в филармонии, то всегда со смехом вспоминаем, что здесь, в здании старого театра, и есть Ирин первый дом, сюда ее принесли из роддома. «Жаль, что нельзя к вам в квартиру сейчас зайти», – сетую я. На месте домашнего очага актерской семьи сейчас мужской туалет. А там, где сейчас женский, было жилье семьи Лашковых. Жена заслуженного (это несколько позже) артиста Евгения Лашкова, Лилия Владимировна, услышав ночью младенческий плач, бежала пеленать Иру – артисты устали после спектакля, не слышат (сама она была учителем русского языка). Жил «при театре» и главный режиссер Николай Григорьевич Резников с семьей, а во флигеле, во дворе, размещались квартирки некоторых работников театральных цехов.
По семейной легенде,  рождение дочки будущий народный артист сотоварищи отмечал весь день. (Событие очень важное: в Курске огромное количество людей скажут за это спасибо театральной династии: светлый человек, великолепный, талантливейший педагог – Ирочка Буренко!) Так вот, вернемся к 27 августа того прекрасного года. Теща вошла в комнату Андрея Петровича: «Немедленно примите холодный душ, купите цветы и отправляйтесь к жене под окно!» В иные моменты Горская общалась с зятем на «вы».
Многие артисты театра среднего и старшего поколения помнят Горскую. Ее заповедную нынче интеллигентность (еще ту, дореволюционную), ее ухоженность, ее печенье и пироги, которые она приносила в театр угощать коллег, ее доброту  и простоту, ее скромность.
Слава Горской была поистине народной. Стоило ей выйти на сцену (даже в эпизодической роли какой-нибудь бабушки), как раздавались аплодисменты, таксисты останавливались, стоило ей подойти к остановке. Ее любили, она была мостиком из того, старого, театра в театр современный, олицетворением той старой театральной школы и представления зрителя о том, какой должна быть настоящая артистка.
По поводу такси. Когда театральной семье после многолетнего проживания в театре (Агнесса Вениаминовна вспоминала крошечные каморки разделенной на три части большой комнаты) дали наконец квартиру (просторную, трехкомнатную, на улице Дзержинского), Фредеричка умоляла дочь: «Откажись! Так хорошо жить в театре!» Из новой квартиры Горская ездила в театр на такси (благо, в те времена  было это  вполне по деньгам доступно), и курские таксисты считали за честь довезти эту немолодую, благородную даму до родного театра – она была так мила и проста в общении!
Ее отношение к ТЕАТРУ было поистине подвижническим и трепетным. Эта «кружевная артистка», по выражению одного из режиссеров (в театре у нее была «кликуха» Графиня – цитирую Иру), никогда не позволяла себе ни малейшей поблажки – независимо от того, на какую сцену выходила. Играя в костюмном спектакле на сцене нетопленного сельского клуба, выходила в легком бальном платье, отвергая любое утепление (что-то под него, шаль – то, что могло бы спасти от холода). Ни малейшего снобизма, уважение к молодым артистам и людям нетворческих профессий в театре. Дочь была директором драмы (до того завлитом), заместителем начальника областного управления культуры, но никаких льгот, привилегий – ни для нее, ни для мужа Агнессы Вениаминовны.
Отец Андрея Буренко – известный в Курске охотник – имел крепкое хозяйство, и в отличие от добродушного Андрея Петровича был человеком властным, жену держал в строгости. Ира помнит вторую бабушку  полной противоположностью бабушке-артистке. (Как у Цветаевой: «Обеим бабкам я вышла – внучка: чернорабочий – и белоручка!» Только вот белоручкой Ирина никогда не была – труженица, но визуальный ряд – внешность и манеры: дама – может ввести в заблуждение).
Согнутая спина, большие натруженные руки, тихая, скромная, молчаливая. Дочь кулака. Ефросинья Васильевна. Дед – Петро Михайлович. Оба родом из Васильково Киевской губернии. Там и родился будущий народный артист. В Курск переехали в конце 30-х. Купили дом в Малиновом переулке, обзавелись крепким хозяйством. У деда была лучшая в городе псарня. Его с его гончими нанимали  на охоту курские охотники. Руки золотые! Делал шикарную мебель. В квартире Буренко на Дзержинского мебель была сделана его руками: сервант, стол, шкафы – с  инкрустацией. А голос какой! Дед Петро – красивый, высокий. Читал стихи, пел, любил женщин. Сводный брат Андрея Петровича Виктор (от «параллельного брака» Петра Михайловича) жил в Таганроге. Фамилию свою дед ему дал, он – Буренко.
У Андрея  Петровича тоже был выдающийся голос, его даже звали в оперу. Странно, но он практически ни в одном спектакле не пел. Только за столом с друзьями  или просто – дома, под настроение. Очень любил народные украинские песни. Пел «Дывлюсь я на нэбо» и плакал.
В семье всегда любили вкусно покушать. Фирменными блюдами народного артиста Буренко были холодец и блинчики. Такие тонкие, как папиросная бумага, нежные, тающие во рту. «Если папа печет блины, – значит, у него хорошее настроение и легкое шофе», – смеется Ирина. «Актерской болезнью» Андрей Петрович никогда не страдал, выпить любил под хорошую закуску и с хорошей компанией. А еще его коньком были первые блюда: борщ, рассольник, уха. Рыболовом он был знатным. На гастролях – если недалеко любой водоем – будьте уверены, Андрея Петровича нужно искать там. На гастроли ездил с удочками. А если на столе в праздник нет холодца – считал, что есть нечего. Так что холодец присутствовал всегда – и  на домашних застольях, и на застольях друзей – специально для Буренко. Ира тоже непременно готовит на Новый год и 9 мая холодец – в память о папе. 9 мая – день особенный. Андрей Петрович надевал пиджак с орденами, и дом был полон гостей. Семья вообще была очень гостеприимной.
В год юбилея Ленина на стадионе «Трудовые резервы» шло  грандиозное праздничное мероприятие. Вся наша с Ириной седьмая, Пушкинская, школа здесь. По стадиону едет тачанка, на которой небольшого роста человек с ленинской бородкой, правая рука вытянута вперед, большой палец левой   держится за край жилета. Светятся  ликованием и гордостью глаза нашего прелестного директора Шкляра (он и  сам бы прекрасно сыграл  Ленина – типаж один к одному, живчик с острыми, умными глазами и даже грассировать учиться не надо – это у него от природы). Мы тоже горды. Это наш Ленин, он часто бывает в нашей школе с творческими встречами (школа имени Пушкина дружит с театром имени Пушкина, мы не пропускаем ни одной премьеры), он наш родитель. Для роли вождя в «Третьей Патетической» Буренко похудел на 15 кг («до того папа был как пирожок» – цитируя Ирину). В Ирином садике Буренко всегда был Дедом Морозом, чем Ира очень гордилась. Наверное, считала, что всамделишный  Дед Мороз – это и есть ее, Ирин, папа.
…Агнесса Вениаминовна Фролова – блестящий театровед, великолепный лектор, рассказчик, прекрасный критик. Доброжелательный, умный, тонкий, но с детальными, очень точными и далеко не всегда комплиментарными разборами полетов. Мне не раз приходилось их слышать при обсуждении разных спектаклей. Чаще – кукольного театра (с ним я общалась наиболее тесно). Когда с легкой руки Евгении Михайловны Богатыревой и Татьяны Александровны Внуковой я оказалась участницей выездных театроведческих семинаров, Фролова  очень радовалась. Тогда же в ее креативной голове возникла идея секции молодых критиков в Курске. Даже несколько заседаний той секции состоялось, и несколько персональных заданий от Агнессы Вениаминовны я выполнила. Продолжения не последовало, поскольку достаточного количества «молодых критиков» в нашем городе не нашлось.
Тем не менее наши беседы с Фроловой о спектаклях после прогонов или премьер были  всегда очень содержательными и полезными – Агнесса Вениаминовна по-прежнему оставалась моим педагогом. Очень любила встречаться с ней. Настроение всегда повышалось от ее такого разумного, теплого голоса. Поговорим, бывало, о театре, об Ириной и моей личной жизни и о многом еще другом – и хочется жить и действовать, прямо сейчас. Как не хватает в городе того островка интеллигентности, каковым была эта театральная семья!
Она писала прекрасные, умные сценарии, когда работала в Доме народного творчества, и даже однажды – пьесу для театра кукол – по «Очарованному страннику» Лескова. Большую часть жизни работая с профессиональным искусством, она без снобизма, с удовольствием погрузилась в «культпросвет», придя в ОДНТ. Ее там ценили, уважали, берегли – и коллеги, и директор, Татьяна Ивановна Быканова. Устроили очень творческий юбилей в честь 70-летия, до сих пор вспоминают, цитируют.
Фролова была очень толковым директором театра, на своем месте в качестве зама по культуре области. Старалась делать все от нее зависящее, чтобы облегчить жизнь артистов, художников, музыкантов. Профессионал!
…Домашних репетиций Ирина не помнит. И папа, и бабушка закрывались в  своих комнатах и учили роли. В спектакле «Деревья умирают стоя» Горская и Буренко играли мать и сына. В сцене ссоры герой  замахивается на мать. Маленькая Ира, горячо любившая бабушку, не в силах это перенести, кричала и плакала. Билетерши ее выводили из зала, успокаивали, а потом юную родственницу артистов просто перестали пускать на этот спектакль во избежание очередной истерики. Выросшая за кулисами, она понимала, что это «понарошку», но, видя, как папа поднимает руку на бабушку, готова была бежать ей на помощь.
Ира обожала гастроли! В середине мая ее забирали из школы, и начиналась райская жизнь! Каждое лето – два месяца гастрольной жизни, два разных города. Поезд, веселые артисты, ветер дальних странствий... Номер люкс, обеды в ресторане. Бабушка и завтракать  частенько водила ее в ресторан, хотя хозяйственный Буренко даже плитку с собой на гастроли брал. «Наверное, с тех пор моя страсть к ресторанам», – смеется Ира (она любит уютные кафешки). Иринка была очень похожа на куклу (ее даже фотографировали на обложку журнала), артисты ее любили и баловали.
Ирина помнит, как в последний день гастролей в Баку в гримерную к бабушке пришли после спектакля два юноши (12-летней Ире молодые джигиты показались красавцами, прекрасными принцами), один с красной розой, другой –  с желтой. Они купили билеты на все спектакли с участием Горской, посмотрели их с восторгом и вот пришли поблагодарить и попрощаться.
…Ира с Олей общаются примерно так, как в свое время Фредерика с Агнессой. Впрочем, как современная девушка «птичий язык» и интонации Оля не поддерживает, хотя маму свою обожает. Такие доверительные и нежные отношения матери и дочери приходилось видеть редко – они лучшие подружки, самые родные люди.
У Ирины  есть старшая сестра, по отцу. С первой женой Андрей Петрович познакомился на войне. Родилась дочь Людмила, Людочка (в этой семье только так – уменьшительно-ласкательно). Ира с ней дружна. «Люда – точная копия папы, очень похожа внешне», – считает Ира. Она бухгалтер, так же, как ее дочь Анечка. С цифрами связана и Ирина Ольга. А сын Людмилы, Даниил, музыкант, как и Ирина. Вот такие семейные параллели.
Что касается женской линии семьи… Новое поколение в лице Олиной дочки Алены (пока Аленушке только неполных три года) подает большие надежды на продолжение театральной династии – артистична.
Андрей Петрович Буренко – Почетный гражданин города Курска, учреждена ежегодная театральная премия имени Буренко, на доме, где жили Буренко с Фроловой в последние годы, – мемориальная доска. Но скромной Ире (что будет, когда прочтет!..) на премьеры достает пригласительные ее многолетняя подруга Людмила Манякина. А мне и многим курским театралам так не хватает привычной картинки – стоит поднять глаза вверх – и в директорской ложе знакомые лица Театральной династии (увы, уже далеко не в полном составе). Династии, которая сделала бы честь любому городу.
Автор: Татьяна ЛАТЫШЕВА
Комментарии к статье
Юлия Фадеева
Очень живой и эмоциональный рассказ о прекрасных людях - творческой интеллигенции города Курска. Характер, образ жизни, привычки и окружающая среда каждого из членов семьи обрисованы автором настолько ярко и выпукло, что читатель невольно становится действующим лицом происходящего.Огромное спасибо Татьяне Латышевой за подаренную встречу с нашей историей!
uriy gurov
Как замечательно, что на волне злободневных статей в сми появляются публикации, радующие душу ностальгией по размеренному и целеустремлённому в доброе миру с его классическими духовными ценностями. Неужели безвозвратно потеряно время очередей у кинотеатров и театральных касс, чтения газет и журналов в общественном транспорте, а идеалы Павла Корчагина и тимуровского движения вызывают лишь циничные усмешки?...Вот он , оазис духовности...но почему он всего лишь островок?...Кажется , в Курске не мало фамилий, потомки которых не всегда шли по богемному пути своих прославленных предков, а впитав в себя всё благое от своих пращуров, делятся щедро с миром добродетелями
…Как замечательно сказано: «Эта театральная династия сделала бы честь любому городу»…Но выбрали Курск и никуда не уехали!
Елена Жарук
Удивительно, как в одной статье поместилась целая жизнь.....Я сама родилась и выросла в Курске, мой прадедушка был известным врачом. Дом на улице Димитрова, принадлежавший ему до революции, снесли. Осталась только могила на Никитском кладбище. И память.... Огромное спасибо автору за прекрасный литературный язык, которого сейчас так не хватает на газетных страницах. Спасибо за ПАМЯТЬ. Люди живы, пока мы о них помним. Просьба к редакции - продолжать публиковать НАСТОЯЩИЕ статьи НАСТОЯЩИХ журналистов о нашем городе, об истории города и отдельных семей. Расстрогало до слез, я, как будто, вернулась в свое детство. Низкий поклон Татьяне Латышевой.
Елена Ивановна
Очень благодарна автору за чудесную статью! Прочла на одном дыхании! И улыбнулась, и взгрустнула... Словно окунулась в ту атмосферу, где жили и творили эти талантливые актеры! Впечатляет и трогает скромность и благородство интеллигенции того времени.
Элла Фельдман
Прекрасный, очень светлый материал о незаурядных людях! Семейная история на фоне вечных ценностей - культуры, искусства, добродетели. Это проникновенный рассказ о неординарной судьбе наших земляков - выдающихся курян. История страны и города в истории одной семьи. Радует погруженность автора в материал, его увлеченность и неподдельные эмоции. Ждем новых работ!
Диана Анисимова
Настолько тепло и трогательно написано о знаменитой семье нашего города - гордости Курского края! Так живо нарисованы образы наших выдающихся актёров!.. Причём, чисто человеческие образы! Ведь я видела их только на сцене... Но автор так удачно подобрала фрагменты их обыденной жизни и так сочно, несколькими мазками нарисовала образ каждого героя, что и Горская, и сам Буренко предстали для меня уже не символами нашего театра, а живыми людьми со своими слабостями и своим очарованьем. "Как не хватает в городе того островка интеллигентности..." - справедливо сожалеет Татьяна Латышева. И, мы, куряне, тоже очень сожалеем об этом! Поэтому просьба к автору данного материала - пожалуйста, ищите такие островки! И рассказывайте нам почаще о наших замечательных земляках! Людях, которые несут нам свет, красоту, будоражат умы и сердца, открывают двери в прекрасное.... Татьяна, пишите о них! Тем более у вас это получается так профессионально и совсем не банально!
  • Комментарии
Загрузка комментариев...