Смотри и радуйся…
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Смотри и радуйся…


В день памяти Евгения Ивановича Носова – 12 июня – хочется еще и еще раз перечитать его светлые страницы и пригласить к этому читателей «ГИ».  Может быть, кому-то захочется снова обратиться к его мудрой и лирической прозе, а кто-то, может быть, впервые откроет для себя прекрасный мир Мастера.    
В предисловии к альбому «Краски родной земли» сказано: «Евгений Иванович Носов был Мастером воистину во всем – он писал превосходные рассказы и повести, очерки и статьи, миниатюры и стихи… Он рисовал полные тончайшей лирики, согретые теплотой его сердца пейзажи родной Курщины. Он умел великолепно фотографировать, его фотоэтюды сродни самым лучшим живописным полотнам…»
Тираж этого альбома был до обидного мал и уже давно разошелся, попав к истинным ценителям прекрасного. Сам художник говорил так: «Я вначале как бы мысленно рисую пейзажи красками, а потом подбираю к ним слова». Поэтому, читая его рассказы, мы с вами словно ходим по  мастерской живописца.
Самым любимым временем года для Евгения Ивановича была осень. После жарких, порой изнуряющих летних дней, наступала умиротворяющая тихая погода, когда успокаивало само уже тихое небо и приходило время неспешных размышлений.
Писатель очень любил открытые просторы и не раз писал об этом. Но любил он и лес, который на время прогулки становился ему родным домом…

«Я   рад предстоящей встрече с осенним лесом. Иду, как в картинную галерею, еще раз взглянуть на знакомые полотна, что ежегодно выставляет напоказ золотая осень. У самого края леса в зарослях болотного вереска блеснуло озерко с темной водой цвета крепко заваренного чая. На его поверхности цветная мозаика из листьев, занесенных ветром. У берега горбится старая вершина, брошенная за ненадобностью. Это Поленов. А на косогоре узнаю Левитана. Тонконогие осинки застенчиво толпятся у опушки, о чем-то перешептываются сразу всеми своими листьями. Трепещут листья на ветру и мелькают, поворачиваясь к солнцу то золотом, то серебром изнанки. И путается в этом живом, колеблющемся кружеве и тоже трепещет ясная синева осеннего неба.
Мы идем мимо развешенных полотен по пестротканой лесной дорожке. Она то желтеет лимонными листьями берез, то розовеет осыпью бересклета, то окрашивается в оранжевое и багровое, когда пробираемся под осинами. Узорчатые листья рябины стали пунцово-красными, и в тон им, только еще ярче, пламенеют тяжелые кисти ягод...» («Лесной хозяин»).

«Ходит по лесу осень, развешивает по кустам и травам хрустальные сети паутины, убирает в золото осинки и березки. Первые палые листья запестрели на влажных дорогах, на тихих, потемневших водах речных заливов». («Трудный хлеб»).

«Тихо и светло бывает в лесу осенним днем. Светло оттого, что листья осыпались и больше не затеняют землю, а тихо потому, что и ветер не шумит кроной, и птиц не слышно – они уже улетели на юг. Стволы деревьев подпирают небо, будто колонны. Между ними постлан мягкий ковер из сухих листьев. Изредка попадаются молодые дубки с еще не опавшей листвой. Освещенные солнцем, они вспыхивают в просветах между стволами, словно зажженные факелы…» («Хитрюга»).

Р ыбацкие поездки-путешествия писателя продолжались в течение всего года. И все, что видели его зоркие, внимательные глаза, а еще больше – впитывала чуткая ко всему добрая и мудрая душа, – ложилось потом на его страницы. Переплетались детские впечатления со взрослыми, рождался какой-то совершенно особый мир, где все ему было любо и дорого. А главное – хорошо знакомо. Потому что все, что он видел, старался узнать досконально, что казалось неизвестным – цветок ли, какая-то травина, неизвестный гриб – узнавалось уже дома по определителям и другим ученым книгам и становилось в ряд добрых знакомцев. А о грибах – отдельный сказ. Он ходил к ним как будто в гости… Так и казалось, что он не просто собирает их, а ведет с ними какие-то свои особенные беседы…А главное, знал их все наперечет. Как-то купил другу в подарок книгу о них и заметил, что не все виды там представлены. На компьютере они с сыном Женей сделали рисунки и описания к ним, вклеили эти листы в книгу, и только тогда адресат получил свой подарок…
…Незаметно наступает зима.

«Высокое морозное небо, полное зоревого света, глубоко и торжественно сияло уже без единой звезды, и все, что попадало в это озарение – серп ли припозднившегося месяца, легкая поднебесная гряда облаков или проснувшаяся сорока, торопливо пересекавшая эту пустынную рань, – все было подсвечено и степлено процеженно-чистым отсветом близкого утра.
Едва солнце приподнялось и выглянуло поверх леса, как по лугу, по всей обозримой округе пробежал разлив пробуждающего озарения, от которого румяно вспыхнули снега, дотоль синевшие предрассветно, воссияла морозная опушь прозрачных кустов, и ожила, обозначила себя и даже хрустально вырядилась каждая былинка, всякая травяная бубочка…» («Кто такие?»)

Устаем мы от зимних холодов, от стужи и льда под ногами и так трепетно ждем весенних примет. И каждый раз удивляемся, как  почти из-под снега появляются первые подснежники, как начинает пробиваться ранняя зелень и оживают, казалось бы, совсем замерзшие за зиму деревья…

«Наконец-то наступил март! С юга потянуло влажным теплом. Хмурые неподвижные тучи раскололись и тронулись. Выглянуло солнце, и пошел по земле веселый бубенчатый перезвон капели, будто весна катила на невидимой тройке…»  («Как ворона на крыше заблудилась»)

«В конце апреля в еще голом, сквозном лесу, на возвышенных прогретых местах сквозь жесткую подстилку пробивается сон-трава. На нежных опушенных стеблях, как бы еще не окрепших от перворождения, поникше дремлют крупные сине-фиолетовые цветы. Сон-трава так и зимовала под снегом, под опавшими древесными листьями, с уже готовым бутоном, с тем, чтобы, пока вокруг нет  ни одной травинки, первой пробиться к солнцу…» («Смотри и радуйся…»).
…Сменяет весну лето, принося свои жаркие радости.

«Июнь – первый летний месяц с юным названием. «Как бы резвяся и играя», молодецки погромыхивает он тютчевскими раскатами с внезапными набегами коротких теплых ливней, от которых вовсе не хочется прятаться, а неудержимо тянетразуться и пошлепать босиком по пахнущей дождем дымящейся дороге. И сколько видит глаз, все вокруг одето молодой ликующей зеленью…» («Июнь»).

«В воздухе дрожал и струился полуденный зной, настоенный запахами сена и яблок…  Это волнует, будит уже было начинающие тускнеть ощущения ребяческих, светлых, восторженных лет. Хорошо, честное слово! Если бы я ехал один, я загорланил бы песню… С берегового обрыва небо казалось выше, и как-то особенно явственно чувствовалась его прозрачная, жутковатая своей бездонностью глубина. Парящие над долиной облака не скрадывали  ее. Они двигались величавыми белокипенными громадами…» («Неспешными проселками»).

«Утро клубилось молодыми августовскими туманами, еще легкими, не виснущими на кустах и травах, а кисейно парящими поверх изб и свежих сенных стогов, полня собой все остальное небесное пространство, уже степленное незримым солнцем, отчего казалось, будто перезвоны какого-то большого празднества сами по себе зарождались в мглистом таинстве встающего погожего дня». («Яблочный спас»).

Краски родной земли… Они вдохновляли прекрасного писателя на создание удивительных пейзажей – и словесных, и выполненных акварелью. Они сохранят всем нам память о Мастере, обладавшем многочисленными талантами, и его творчество будет радовать нас долгие годы.

Материал  подготовила Евгения СПАССКАЯ.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...