Не было житья им от ее стрельбы. И немцы решили во что бы то ни стало разыскать эту нашу батарею и уничтожить ее.
Артиллерийская батарея, как известно, состоит из больших громко стреляющих орудий, стоящих в тылу, далеко от передовой, и из наблюдательного пункта, который находится на самой передовой и откуда хорошо виден противник. Поэтому немцы решили сначала разыскать орудия – они более заметны – и уничтожить их, а уж потом найти наблюдательный пункт этой батареи и тоже уничтожить его вместе с командиром.
Командовал нашей гаубичной батареей, сформированной в составе 1028-го артиллерийского полка 52-й стрелковой дивизии весной 1942 года в Коломне, старший лейтенант Чернявский, бывший главный инженер Муромского фанерного завода. Я, лейтенант Михин, бывший студент-математик пединститута имени Герцена в Ленинграде и курсант-краткосрочник Третьего Ленинградского артиллерийского училища, был его заместителем.
В июле 42-го я был старшим на батарее и находился в тылу около орудий. Надо было научить батарейцев с помощью приборов стрелять из орудий по невидимому противнику. Ведь новенькие, пахнущие краской настоящие боевые гаубицы мы получали только при отправке на фронт. Кстати, в Коломне, где формировалась наша стрелковая дивизия, приходилось учить солдат, бывших горьковских колхозников, обращаться с орудиями на тележных передках. Тележная ось на двух колесах с оглоблями, если сверху на ней закрепить полено (вроде как орудийный ствол), вполне смахивает на орудие. Солдаты держатся за оглобли, как за станины пушки. По команде: «К бою!» разводят оглобли-станины в разные стороны и закрепляют.
И вот теперь в настоящей боевой обстановке командир батареи Чернявский дает по телефону команды на стрельбу, а мы с солдатами эти команды выполняем.
Главная моя забота была о том, чтобы отрыть в земле окопы для орудий и с помощью сеток и травы замаскировать их так, чтобы нас не обнаружил немецкий самолет-разведчик. Этот двухфюзеляжный самолет, который мы называли рамой, постоянно охотился за нами. Для скрытности мы каждую ночь перевозили орудия на новое место и маскировали их. Рыть каждый раз широченные орудийные окопы было нелегко, зато «рама» не могла нас обнаружить.
А немецкое командование крепко ругало своих «слепых» авиационных разведчиков за неуспех в поиске. Оно даже «выписало» с какого-то другого фронта такого аса воздушной разведки, который с большой высоты буквально нырял к самой земле и, не боясь пулеметов, выискивал «добычу».
Через какое-то время ему все же удалось обнаружить наши орудия. Он тут же вызвал по радио самолет-бомбардировщик, чтобы уничтожить нас.
Наши бойцы в это время завтракали. Сидим себе защищенно между стальных станин орудия и едим кашу из котелков, которые стоят у нас на коленях. Утро тихое, солнечное. Мы шутим, смеемся. И вдруг – страшенный рев моторов самолета и очередь пулеметной стрельбы. Пули, разбрызгивая землю, с резким шумом вонзаются в дно окопа, где находимся мы. На нас пикирует немецкий бомбардировщик. Сброшенные с самолета громадные бомбы с такой силой врезаются в грунт, что земля из-под нас выскальзывает, становится стеной и обрушивается на наши головы.
А самолет, усилив рев, взмывает круто вверх. Это он отбомбился и выходит из пике.
– По ровикам! – подаю команду огневикам, чтобы они спрятались в окопы-«усы», расходившиеся в стороны от орудия.
В страхе ждем взрыва бомбы. Но стокилограммовое чудовище не взрывается. Не взорвались и три другие бомбы, сброшенные на соседние орудия. А если бы взорвались, то все тридцать человек вместе с орудиями разлетелись бы по кусочкам. Ас-бомбардир, улетая, конечно, оглянулся, надеясь увидеть четыре мощных взрыва. Но был сильно огорчен. Что не так? Ведь бомбы были мастерски положены у орудий, под их правые колеса. Большого мастера для нашего уничтожения привезли немецкие начальники. А спасли нас от верной гибели чешские рабочие-патриоты, которые под угрозой смерти портили взрыватели бомб и снарядов, которые отправляли со своих заводов в Германию. Такая для нас благодать наблюдалась только осенью сорок второго года в боях под Ржевом. И нигде больше за всю войну по всему фронту.
Потерпев неудачу с уничтожением орудий нашей батареи, немецкое командование решило разгромить передовой наблюдательный пункт лейтенанта Волкова, который находился перед наблюдательным пунктом командира батареи. Выследили они все же его. И лейтенант Волков был убит. Это печальное событие отразилось и на моей судьбе – на передовой наблюдательный пункт был назначен я.
Думаю, немцам и на этот раз не повезло. Как говорится, поменяли кукушку на ястреба. Имея высшее математическое образование и неуемный характер, я не ограничивался вылазками на нейтральную полосу, откуда лучше виден противник, как это делал Волков. Мы вместе с радистом проникали к немцам в тыл. И оттуда вызванным по радио огнем уничтожали не только вражеские батареи, но и штабы.
И еще пример. На окраине Ржева, недалеко от железнодорожной будки, находилось поросшее кустарником трудно проходимое болото. По нему вместе с радистом мы сумели ночью незаметно проникнуть в город, разыскали вражеские батареи, которые располагались во дворах первых кварталов и, вызвав огонь своих орудий, уничтожили их. Радовалась вся наша передовая, которая избавилась от огня этих минометов.
Немцы сразу поняли, чьих рук это дело. Для поиска и уничтожения нашего наблюдательного пункта они «позаимствовали» откуда-то лучшего артиллериста. Ему удалось обнаружить и обстрелять наш блиндаж. Один снаряд даже проник внутрь и вышел из стенки блиндажа у меня за спиной, ко мне подмышку. Но не взорвался, у него был испорчен взрыватель, как на бомбах для наших орудий.
На этом и закончилась немецкая охота на нас. Мы уехали воевать с немцами на Юго-Западный фронт.
Петр МИХИН,
советский артиллерист.
- Комментарии
Загрузка комментариев...
