Накануне дня рождения он поделился с «ГИ» воспоминаниями о войне – такой, какой ее видел рядовой пехоты.
Начальная военная подготовка
Николай Попков выходец из поселка Дарьинский Хомутовского района. Секретом стойкости и долголетия считает закалку, полученную в детстве. Двадцатые годы, Гражданская война, грабежи, мародерство. По ленинскому Декрету о земле крестьяне получили подушные земельные наделы – десятины, но львиная доля выращенного урожая изымалась для нужд армии. Фельдшеров глубинка не знала, районную больницу разворовали деникинцы. В деревнях умирали от голода и болезней. Семья Попковых потеряла четырех из восьми детей.
– Ребенком я перенес малярию, скарлатину, корь, а в пять лет заболел тифом. Когда стало совсем худо, мать, уже похоронившая двоих, всю ночь плакала и причитала: «Сынок, не умирай!». Этот материнский «заговор» много раз потом я слышал, когда терял сознание в госпиталях и мучился от нестерпимой боли в больницах, – вспоминает ветеран.
Сельских детей с малых лет приучали трудиться. В страду 14-летние подростки помогали колхозникам на полях, в 16 считались трудоспособными и наравне с мужчинами пахали, косили, перевозили грузы. Тракторов и машин не было. Две лошади, однолемешный плуг и паренек, с утра дотемна прорезающий борозды на влажном черноземе… Так начиналась весна в деревне.
Трудовые «тренировки» на силу и выносливость очень пригодились на фронте. Вырываясь из окружения, пехота в полном боевом снаряжении за ночь делала броски на 50-60 км.
Проводы
Война застала Николая Попкова на третьем курсе Льговского сельскохозяйственного техникума. В августе не закончившему обучение агроному без всяких экзаменов вручили документ об образовании. Стране нужны были воины, а не пахари.
– Сельсовет объявил: мужчинам в возрасте от 18 до 55 лет явиться на центральную площадь. Вышли все – от мала до велика. Ребятишек – тьма. Семьи тогда были многодетными: пять–восемь отпрысков в каждой. В память врезался душераздирающий вой, поднявшийся над толпой после команды «Стройся!» – словно рев огромного, смертельно раненного зверя. Женщины и дети рыдали в голос, какой-то мальчонка упал в пыль, обхватил руками отцовские сапоги и вопил что есть мочи: «Пап, не уходи-и-и!», – рассказывает Николай Иванович.
Когда новобранцы на километр отошли от села, командир смог сделать перекличку. И удивился количеству 17-летних добровольцев. Парням велели возвращаться домой, а они все шли и шли за колонной: «Что такое год? Мы вместе росли и вместе пойдем защищать Родину!». Офицеры убеждали: «Организуйте партизанское движение и бейте врага, находясь в оккупации».
Боевое крещение
Из Курска призывников, прибывших из районов, отправили поездом в Воронеж, к которому уже подступали немцы. Месяц обучения в условиях, приближенных к боевым, – и на фронт. Как сказало командование, подменить войска, державшие оборону. В ноябре за 100 км от Воронежа новобранцы 48-й армии вырыли траншеи и окопы и стали дожидаться отступления советских войск. Ночью обессилевшие передовые части покинули позиции, а утром немцы всей мощью навалились на наспех обученных юнцов.
– Противник был вооружен гораздо лучше нас, – делится первыми боевыми впечатлениями Николай Иванович. – Немецкая пехота – на мотоциклах, с автоматами в руках. Перед наступлением – массированный артобстрел, затем шли танки и под их прикрытием пехота. А самолетов у фашистов было столько, что стоило нашему солдату выйти днем из окопа, к нему тут же устремлялся немецкий истребитель и гонялся до тех пор, пока не сразит. Однажды, расстреляв вражеский десант, мы взяли в плен немецкого прапорщика. Командир задал ему вопрос, а он, связанный, презрительно посмотрел в глаза, повернулся на запад и закричал: «Хайль Гитлер!». Такая была у немцев убежденность в своей исключительности, в том, что они – высшая нация.
Молодому подкреплению поставили задачу – ни шагу назад, отступать только при угрозе окружения. И 18-летние мальчишки, вооруженные винтовкой-трехлинейкой, гранатами и бутылками с зажигательной смесью, месяц сдерживали врага. В окопах стояли пушки-сорокапятки, но самолетов, артиллерии катастрофически не хватало. К концу противостояния от взвода остались 17 человек, остальные погибли или были ранены.
Продовольственное обеспечение армии было скудным, полевые кухни уничтожались немецкими истребителями. Во время отступления солдат спасали от голода колхозы. Армейский посыльный добирался до ближайшей деревни и сообщал, сколько бойцов надо накормить. На ферме забивали скот, раздавали продукты по хатам и готовили сытное угощение.
– Глаз было некуда деть, – рассказывает Николай Иванович. – Приближаемся к деревне, навстречу высыпают женщины с детьми: маленькие на руках у матерей, побольше – за подолы держатся. Женщины плачут: «Родные, нас на кого бросаете?». Офицеры объясняли, что отступление – временная мера, что мы обязательно вернемся и выбьем фашиста.
Николай Попков получил легкое ранение и, проведя месяц в полевом госпитале, вернулся в часть, которая к тому времени строила противовоздушные оборонительные сооружения в Воронеже. Осенью 48-ю армию направили на Орловщину. Немцы стремились захватить железнодорожную станцию Ливны, откуда открывалась дорога на Москву. За день советские войска отбивали по три вражеских атаки, но станцию не сдали.
Наступление
После разгрома фашистов под Сталинградом в конце 1942-го началось наступление. Зима стояла морозная, снега намело по пояс. Техника парализована, боевые действия велись силами пехоты и артиллерии. Советские части шли в наступление, передвигаясь по сугробам по-пластунски.
– Немцы перед уходом сжигали деревни,– рассказывает Николай Иванович. – Что придумали: хаты спалят, а просторные помещения – клуб, сельсовет, школу – оставляют. Наши бойцы, уставшие, замерзшие, бегут туда, а здания-то пристреляны. Через минуту-две – залп, и все взлетает на воздух. Мы стали греться на пепелищах. Сомлеешь от тепла, в сон начинает клонить – кто валенок прожжет, на ком одежда загорится... Командование приказало отдыхать в снегу. И мы по четверо, спина к спине, накрывались плащ-палатками и спали в снежных окопах. Благо, что советская власть позаботилась тепло одеть армию. Офицеры, начиная от командира взвода до высшего командного состава, носили стеганые ватные брюки, свитера и белые полушубки. Рядовые воевали в ватных брюках и фуфайках, поверх которых надевалась шинель. Валенки серые – то ли из буйвола, то ли из шерсти верблюда, – теплые и почти не промокали. А немцы-то пришли в шинельках да сапогах, рассчитывали за семь недель Москву захватить.
В марте 1943 года 48-я армия подошла к Понырям. К тому времени советские войска оттеснили неприятеля с Северного Кавказа, Дона, Волги, разбили более ста немецких дивизий, но и сами понесли большие потери. Сталин поддержал мнение Жукова и Василевского – уйти в глубокую оборону и ждать активных действий неприятеля. Командование предугадало направление контрудара фашистов: освобожденные Курск и частично Воронеж образовали выступ на линии фронта в сторону немцев, а те любили устраивать «котлы».
Огненная дуга
– Апрель, май, июнь мы рыли траншеи, – рассказывает Николай Иванович. –За сутки каждый солдат должен был вырыть 12 метров окопа в длину и в рост человека в глубину. Копали ночью, к рассвету поднятую почву маскировали травой и ветками, чтобы не заметил самолет-разведчик. Труд титанический, не все выдерживали. Днем отсыпались в окопах, там же нас кормили: 500 граммов хлеба на завтрак, кусок вяленой рыбы и жидкий суп – в обед. Не умывались, не мылись, жили, подобно кротам.
1 июля разведчики заметили, что немцы начинают разминировать проходы для техники. От «языка» узнали, что наступление планируется 5 июля в 3 часа утра. У нас были подготовлены восемь мощных линий обороны. За час до начала немецкой операции советская артиллерия открыла огонь по вражеским позициям. Немцы смогли перегруппироваться и пошли в атаку. К ним поступило новое вооружение – танки «Пантера» и «Тигр», штурмовые орудия «Фердинанд». Пехота наступала, сидя на корпусах танков. Мы стреляли по ним 50-килограммовыми снарядами из самоходных пушек, и немцы взлетали в воздух, как стая мух. Потом они сменили тактику и пошли пешком вслед за «Тиграми» и «Пантерами». Когда танки приближались к нашим позициям, на них летели бутылки с зажигательной смесью, гранаты. С воздуха помогали истребители. На Курской дуге наша авиация превосходила немецкую и по количеству, и по качеству. Пять дней и пять ночей шли бои. Погода стояла жаркая, безветренная. Дым, гарь от разбитой техники и земля, поднятая взрывами, образовали такую тучу над местом сражения, что с самолетов ничего невозможно было разглядеть. Из окопов солнца не было видно.
12 июля немцы выдохлись, и командование подняло в наступление нас. Мы шли по пятам неприятеля, а навстречу бежали жители оккупированных территорий. Перед сражением население эвакуировали на 30 км от линии фронта, как с нашей, так и с немецкой сторон, и теперь женщины спешили узнать, что стало с их домами. Глянули и спрашивают: «А где же немцы? В деревне ступить было негде – все заполонили войска и техника». Мы говорим: «А вы пройдите дальше, увидите, где немцы».
Окончание следует.
- Комментарии
Загрузка комментариев...
