Кажется, что капли цветной воды падали и растекались по бумаге, постепенно превращаясь в полупрозрачные изумрудные виноградины, краснобокие яблоки, игольчатые бутоны хризантем... Сегодня талантливый живописец – в гостях у читателей «ГИ».
В свои 64 года Егор Федорович совмещает работу в Курском госуниверситете с преподаванием на кафедре архитектуры, градостроительства и графики Юго-Западного университета. До закрытия в прошлом году РГСУ обучал премудростям изобразительного искусства и там. Активно занимается наукой. За авторством Кузнецова вышли в свет два учебных пособия для студентов, монография и более 60 научных и методических статей. Он – отличник народного просвещения РСФСР, член Союза художников России, неоднократный участник межрегиональных, всероссийских и зарубежных выставок.
Первые штрихи
Все началось с любви к рисованию более полувека назад в селе Заломное на Белгородчине. Маму Егора, учительницу начальных классов, попросили вести новый для нее предмет у старшеклассников. Она приносила домой удачные рисунки учеников, показывала их детям, день за днем разжигая в них жажду творчества и дух состязательности. Результат не заставил себя ждать. Друг за другом два брата и сестра Кузнецовы после окончания восьми классов поступили в художественно-графическое училище в городе Бутурлиновка, в соседней Воронежской области.
– То есть профессиональную технику живописи вы начали осваивать еще в детстве? – обращаюсь я к Егору Федоровичу.
– Представьте наше село в 60-е годы, – смеется он. – Нет электричества, автомобилей мало, основная тягловая сила – лошади и волы. Самое яркое детское воспоминание связано с проведением радио. Я тогда учился в четвертом классе. По улице поставили столбы, повесили провода и сказали: «Завтра в 4 часа включим». Мы собрались дома у репродуктора, толчемся, ждем, говорим шепотом, чтоб не пропустить исторический момент, и-и-и вдруг... вздрагиваем от невесть откуда взявшегося густого баса: «Го-во-рит Мо-оск-ва!».
Школа – обычная сельская. У мамы не было художественного образования. Она просто ставила перед учениками яблоко, кувшин, букет в вазе или задавала темы работ. В восьмом классе рисование начал вести директор школы, инязовец. Он раздобыл в райцентре плакат с геометрическими фигурами, на которых светотени изображались штриховкой, повесил учебное пособие на доску и сказал: «Вот так надо рисовать!» Я не понял, что в самых темных местах линии перекрещиваются, и скрупулезно выводил на альбомном листе мельчайшие ромбики. Титаническую работу проделал!
Овладение ремеслом
В Бутурлиновском художественно-графическом училище преподавали выпускники Курского худграфа. Они гордились альма-матер, много рассказывали о ней, создавая образ такой веселой мастерской по выращиванию талантов. Но выпускник Егор Кузнецов для дальнейшего обучения выбрал отделение «Интерьер и оборудование» Харьковского художественно-промышленного института. «Дома культуры, кинотеатры, дворцы спорта... Буду работать в паре с архитектором», – рисовал он перед собой радужные перспективы.
Молодой человек считал, что четыре года целенаправленного профессионального обучения живописи и красный диплом дадут неоспоримое преимущество перед абитуриентами-школьниками. Не тут-то было. На 14 мест претендовали 200 человек, из которых только двое – выпускники школ. Остальные – бородатые профессионалы 30 лет и выше, некоторые с солидным стажем работы в художественном фонде. После неудачной попытки покорить Харьков, Егор, не теряя времени, в то же лето поехал в Курск и поступил на худграф КГПИ, который тогда давал единственную специальность – учитель рисования, черчения и труда. По словам Егора Федоровича, учебная программа была «разумной», то есть с упором на серьезное обучение живописи, предполагая подготовку художника-педагога. Именно в Курске Кузнецов увлекся акварелью и с годами стал одним из ярых приверженцев этого вида живописи.
Чудо акварели
Мастер находится в постоянном поиске, не выходя при этом за рамки классического стиля. Акварель капризна, непредсказуема. Как на сплаве по горной реке, в работе с акварелью художник не имеет права на малейшую оплошность, минутную расслабленность и тем более на непрофессионализм. Но кропотливый труд окупается настоящими шедеврами. В полупрозрачных, лиричных акварелях Кузнецова – перетекающие краски, свет и воздух, спокойные неброские тона и... шокирующее ощущение нерукотворности, ставшее фирменным знаком автора.
– Существуют различные способы работы акварелью: «мокрым-по-мокрому», «сухим-по-мокрому». Многослойной техникой добиваются гиперреалистичных изображений. Я же исповедую направление одноприкосновенной акварели. Картины должны вызывать у зрителя ощущение чуда, а пот и кровь художника – оставаться в мастерской, – рассказывает Егор Федорович.
– Наверное, приходится делать много дублей, чтобы получить желаемое? – спрашиваю его.
– По-сырому я не пишу – не по мне надеяться, получится или нет. После перерыва в работе (отпуск, командировка, болезнь) первые три работы – на выброс. Потом навык возвращается. Когда я в форме, все задуманное удается.
Художник-педагог
О выдающихся художниках судят не только по картинам, но и по числу учеников, последователей. Через акварель проходят все первокурсники. Профессор, доктор наук Кузнецов считает важным, чтобы преподавание велось художником, владеющим данной техникой. В живописи, как и в музыке, помимо общих законов, есть большой пласт специфичных приемов, наработок, «хитринок». Никто ведь не нанимает баяниста учить игре на скрипке.
– Я каждый год беру по дипломнику, с сентября по июнь занимаюсь с ним в мастерской. За год обучаю студента владеть акварелью практически на своем уровне. Ребята успешно защищаются, участвуют в выставке дипломных работ в Москве. Среди наиболее талантливых могу назвать Светлану Белозерову, Наташу Морозову, Наташу Стасишину, Иру Егорову. К сожалению, многие после выпуска делают перерыв, год, а то и два ждут, когда появится свободное время. Акварель такого отношения к себе не прощает...
Печалят Егора Федоровича грядущие перемены в образовании. Профессия художника становится штучной. В прошлом году в КГУ на отделении живописи училось три человека, на дизайне костюма – пять. Министерство не дает больше бюджетных мест, а за собственные деньги абитуриенты поступают на востребованные специальности – тот же дизайн интерьера. Озвучены планы по сокращению часов обучения изобразительному искусству, а значит новые выпускники будут менее подготовленными.
Без государственной поддержки художникам трудно удержаться в профессии, особенно девушкам. Если мужчина найдет гарантированный хлеб в виде преподавания, изготовления рекламы и у него останется время для творчества, то женщина, вернувшись с работы, вряд ли сможет вырваться из круга домашних обязанностей.
– Картины растут в цене после смерти автора, – сокрушается Кузнецов, – Ван Гог, как известно, голодал, младший брат высылал ему деньги на краски, а потом одни только «Подсолнухи» ушли с аукциона за 56 миллионов. Достанься хоть малая часть этих денег при жизни, человек бы не страдал и полнее отдавался творчеству.
Из позавчера в завтра
Вопрос: «Каким должно быть искусство?» мучает художников давно – со времени изобретения фотоаппарата. Живопись не могла состязаться в реалистичности со снимком, на изготовление которого уходили считанные минуты. И начались поиски.
– На волне отрицания реализма отказались и от сложившихся школ живописи. Это сразу ударило по мастерству. Каждый стал «способным» творить, и в искусство открылась широкая дорога шарлатанам. Бышкались целое столетие с авангардом и ничего стоящего не смогли предложить, – комментирует Кузнецов. – Сейчас былого разгула беспредметности и абстракционизма нет. С появлением Интернета я стал отслеживать, что делается в мировой живописи. И вдруг оказалось, что в Сингапуре, Таиланде, на каких-то там Мальдивских островах есть акварелисты высочайшего уровня. Мастерство растет во всех направлениях живописи. Искусство, как скарлатиной, переболело «измами» и выздоравливает. Оно ведь по сути своей ни что иное, как искусное владение ремеслом. Нет мастерства – нет искусства. Это должны понимать все: художник, зритель, государство.
- Комментарии
Загрузка комментариев...