Земляки, отстоявшие Сталинград

В Книге Памяти Курской области читаем: «...лейтенант Григорьев Иван Кузьмич 1914 года рождения пропал без вести». Благодаря современным информационным технологиям удалось выяснить, что он был командиром артиллерийской батареи 284-й стрелковой дивизии и погиб 29 января 1943-го под Сталинградом. Проживал курянин на улице Димитрова, 52.
Другой земляк, командир стрелковой роты 1047-го стрелкового полка той же дивизии лейтенант Ломов Николай Григорьевич (1910 года рождения) похоронен на священном Мамаевом кургане. Проживал он в живописном месте у реки Кур в доме №45 на улице Почтовой.
Заместителем командира вышеупомянутой дивизии был подполковник Федор Алексеевич Машошин, родившийся в 1899 году в селе Виногробль, что совсем недалеко от областного центра. Федор Алексеевич за Сталинград и другие подвиги был отмечен высокими государственными наградами, демобилизован в звании полковника в 1953 году.
Вместе с земляками в этой дивизии сражался на берегах Волги военный инженер Виктор Платонович Некрасов, ставший одним из родоначальников «лейтенантской прозы». В 1947 году начинающий автор был удостоен Сталинской премии 2-й степени за повесть «В окопах Сталинграда». Гвардии капитан Некрасов воевал вблизи Мамаева кургана, здесь заслужил свою первую боевую награду. В сборнике его рассказов, изданных в 1961-м, есть короткий рассказ о командире 5-й стрелковой роты 1047-го полка «Вася Конаков». С ним автор подружился во время тяжелых боев в разрушенном городе и оставил нам воспоминания очевидца. Василий был кудрявым парнем, с густыми черными бровями и неожиданно голубыми, при общей его черноте, глазами. Благодаря сайту «Память народа» видим и фотографию Василия. Участок его обороны находился у самого подножия Мамаева кургана, где пять месяцев шли ожесточенные бои за господствующую над городом высоту. Автор рассказал, как он с проверяющим офицером из штаба дивизии прибыл на передовую в расположение упомянутой роты.
«И тут выяснилось то, что ни одному из нас даже в голову не могло прийти. Мы прошли всю передовую от левого фланга до правого, увидели окопы, одиночные ячейки для бойцов с маленькими нишами для патронов, разложенные на бруствере винтовки и автоматы, два ручных пулемета на флангах – одним словом, все то, чему и положено быть на передовой. Не было только одного – не было солдат. На всем протяжении обороны мы не встретили ни одного солдата. Только старшину. Спокойно и неторопливо, в надвинутой на глаза ушанке, переходил он от винтовки к винтовке, от автомата к автомату и давал очередь или одиночный выстрел по немцам.   
Потом уже, много месяцев спустя, когда война в Сталинграде закончилась и мы, в ожидании нового наступления, отдыхали и накапливали силы, уже на Украине, под Купянском, Конаков рассказал мне об этих днях.
– Трудновато было, что и говорить…  Тогда еще, когда ход сообщения рыли, в роте было человек шесть бойцов. Потом один за другим все вышли из строя. Немец каждый день по три – четыре раза в атаку ходит, а пополнения нет. Что хочешь, то и делай. Звоню комбату, а он что? – сам солдат не родит. Жди, говорит, обещают со дня на день подкинуть. Вот мы и ждали – я, старшина и пацан связист Сысоев. Сысоев на телефоне, а мы со старшиной по очереди на передовой. Постреливаем понемножку, немцев дурачим, пусть думают, что нас много. А как атака…  Ну, тут нас пулеметчики и артиллеристы вывозили. На насыпи, под вагонами, два станковых стояли и одна «сорокапятка». Сейчас вот вспоминаешь, улыбаешься только, а тогда…  Ей-богу, когда старшина с берега приходил с обедом, расцеловать его готов был. А когда через три дня пять человек пополнения дали, ну, тогда уж ничего не страшно было.
Дальнейшая судьба Конакова мне неизвестна – война разбросала нас в разные стороны. На Донце я был ранен. Когда вернулся, Конакова в полку уже не было – тоже был ранен и эвакуирован в тыл. Где он сейчас – не знаю. Но когда вспоминаю его – большого, неуклюжего, с тихой, стеснительной улыбкой, когда думаю о том, что этот человек вдвоем со старшиной отбивал по нескольку атак в день и называл это только «трудновато было», – мне становится ясно, что таким людям, как Конаков, и рядом с такими людьми, как Конаков, не страшен никакой враг».  
Шли годы, а судьбы тысяч людей оставались неизвестными. До сих пор ведутся поиски мест захоронений погибших воинов. Благодаря обобщенному компьютерному банку данных, созданному министерством обороны Российской Федерации, и электронному банку документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» удалось выяснить биографию и боевой путь славного офицера Конакова. Родился Василий в старинном селе Кулясово Атяшевского района Мордовии в 1918 году. В Красную армию был призван еще до войны. За совершенные подвиги в Сталинградской битве его наградили орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Сталинграда». В наградном листе читаем: «с 10 января по 22 января 1943 г. т. Конаков лично истребил 37 фашистов, при штурме города 29.01.1943 г. был тяжело ранен».
После лечения в госпитале он продолжил бить врага в 227-м гвардейском стрелковом полку 79-й гвардейской стрелковой дивизии, награжден высоко ценимой солдатами медалью «За отвагу». В соответствующем наградном листе кратко описан совершенный подвиг: в боях с 18 по 22 июля 1943 года, командуя ротой, подбил один танк, отбил три атаки противника, лично уничтожил до 25 гитлеровцев, взорвал склад боеприпасов. Вдохновлял своих подчиненных на совершение подвигов.
Осенью 1943-го старший лейтенант Конаков второй раз был тяжело ранен и почти три месяца лечился в госпитале. В военных донесениях появилось сообщение, что он пропал без вести в Днепропетровской области. После выздоровления Василий продолжил воевать в 429-м стрелковом полку 52-й стрелковой дивизии. Отличился он в наступательных боях на территории Югославии, где заслужил орден Отечественной войны II степени. Немного не дожил гвардии капитан Конаков до Великой Победы, в завоевание которой внес свой неоценимый вклад. Умер он от ран 8 марта 1945 года и похоронен в Венгрии на русском воинском кладбище села Вертешбоглар.

Фото с сайта «Память народа», nekrassov-viktor.com.

ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ