Когда началась война, Татьяне было почти восемнадцать. Девушка отправилась на фронт, сначала была санитаркой, потом – медсестрой.
Сейчас у нее остались обрывочные воспоминания о том страшном времени. Помнит, как погрузили людей в поезд и повезли куда-то в направлении Щигров. Она работала в госпитале. Мест не хватало, раненых привозили постоянно... Солдаты, офицеры...
– Это было тяжело, но мы не думали о смерти, – рассказывает Татьяна Ильинична, – Мы вообще о себе не думали. Еды катастрофически не хватало. Поесть раз в два дня – это было нормально. А чем мы питались? Засушенными корочками хлеба, иногда и с плесенью. Раненым варили кашу, им надо было восстанавливать силы, а если что-то оставалось, то перепадало нам. По двое-трое суток не спали. Не до того было. Сейчас уже и трудно вспомнить, сколько продолжалось то время, без еды и сна. Тогда казалось, что оно будет длиться бесконечно. Но была вера в то, что мы победим, потому что иначе было нельзя.
Шел 1943 год, перелом в войне. Фашисты отступали, мы шли фронтом за ними, догоняли врага. Приходили в вымершие и разграбленные села, видели погибших. Самые страшные картины – в Белоруссии и Польше. Такого забыть нельзя. Даже бывалые солдаты и многое повидавшие врачи содрогнулись от содеянного фашистами в одной из белорусских деревень, где-то неподалеку от Речицы. Колодец, доверху заполненный детьми. Они были облиты бензином и подожжены. Тех, кто был пониже, спасла вода. Их крики услышали Татьяна Ильинична не раздумывая бросилась доставать этих детей. Тогда руки были обожжены, но она этого даже не заметила. А теперь протягивает ладони – посмотрите, следы войны не стерты временем.
И как бы сегодня ни пытались некоторые силы сгладить факты и внушать современным «героям интернета», что Гитлера и бандеровцев якобы очернили, пока живы те, кто помнит страшную правду, у лжецов нет шансов.
...Санитары и медсестры рубили дрова, топили печи, перевязывали раненых – работали не покладая рук, да еще и учиться успевали – повышать квалификацию надо было срочно.
– В Польше нас встречали не слишком дружелюбно, – вспоминает ветеран. – Местные жители были настроены по-разному. С ними тяжело было наладить контакт. В отличие от белорусов, которые радостно приветствовали освободителей.
Берлин потряс своей красотой. Он был мало разрушен, не то что наши города. Иногда вслед слышали: «Руссиш швайне»... Но это уже было неважно. Мы победили. И я была в числе тех, кто расписался на рейхстаге.
Своего супруга, Дмитрия Никитича Жижель, Татьяна Ильинична повстречала в Европе. Молодые и статные летчики обратили внимание на хорошеньких медсестер. Дмитрий подошел и попросил у Татьяны адрес полевой почты. «Тебе зачем?» – удивилась девушка, но адрес на всякий случай оставила.
– Я у него ничего не просила и вообще от него ничего не ждала, – вспоминает женщина. – А спустя какое-то время пришло письмо: «Таня, извини, что долго не писал. Были на задании, военные письма проверяли...». Вот дела! Посоветовалась с подругой и решила не отвечать. Как-то наши девчонки пошли вечером гулять по Берлину и встретили летчиков. А я в это время была на дежурстве. Приходят и рассказывают: «Дружка твоего встретили». Меня отпустили ненадолго. И вот пришла, стою на проходной, идет он. Такой красивый, в летной форме. Я же – простая деревенская девушка, летчиков-то никогда не видела. Он меня узнал. «Таня, как ты тут?» – закричал. «Извини, переоденусь и приду». Переоделся в парадную форму. Еще красивее стал. Пошел провожать и сказал: «Приду завтра». «Не пустят тебя», – ответила я. Но он пришел на следующий день, как и обещал. Постучался, зашел со свертком. Положил на стол, развернул, а там бутылка вина и шоколад. Где он его нашел в военное время? В общем, подруги обрадовались, а я – нет, прогнала я его тогда. Девочки потом ругали, за что, мол, ты с ним так. Но так я была воспитана. Сказала: «Надо будет ему, после войны поженимся. А нет, так нет». Гуляли мы девять месяцев, даже не целовались ни разу. До свадьбы не положено – такое было воспитание.
Как мы поженились? Мы долго не расписывались. А однажды он пришел и говорит: «Я жениться хочу». Я спрашиваю: «На ком, интересно»? Он: «Да на тебе». «А меня ты спросил?» – удивилась я. Взял он меня за руку и повел к командиру. Говорит: «Жениться хочу на вашей работнице». Командир: «Знаю я вас, летчиков, поженитесь, а потом бросите с ребенком, а у нас тут работать некому». Не знаю как, но все же Дмитрий его уговорил. А потом опять пропал, и дня три не было от него весточки. И тут появляется: «Пошли, – говорит, – расписываться в наше посольство в Берлине». Там нас и поженили. Свадьба была шикарной. Ребята гуляли неделю. Все его друзья подготовили. На мне было крепдешиновое бледно-розовое платье, белого тогда было не достать.
...Супруги Жижель прожили бок о бок 53 года. Никогда он ее не обижал даже словом. Сегодня Татьяна Ильинична вспоминает супруга как исключительно умного, доброго и порядочного человека. В браке родились две дочери. Старшая погибла в ДТП, младшая живет вместе с мамой и ухаживает за ней.
Дмитрий Никитич был замечательным художником, и в семье хранятся его картины. Их он дарил детям. Но это было, скорее, хобби, потому что летчик остался верен небу.
Кстати, предки мужа – выходцы из Франции. В свое время художника по фамилии Жижель выменяли на борзых собак. Так и пошло: рисуют в их роду многие – супруг, его племянница, дети.
Сегодня Татьяна Ильинична по состоянию здоровья не может встать с постели. Она по сути неподвижна несколько лет, но по-прежнему в курсе событий. С болью наблюдает за тем, что происходит на Украине, и удивляется, как же это могло произойти, что фашизм, эта коричневая чума, вновь пытается поднять голову. «Не дай вам Бог пережить ужасы войны», – говорит она молодежи.
- Комментарии
Загрузка комментариев...