Юрий БУРЭ: В театре все – соавторы
Свежий номер: 21 марта 2024 (4961)
тираж номера: 4050 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Юрий БУРЭ: В театре все – соавторы


Юрий Валерьевич Бурэ – заслуженный деятель искусств РСФСР, народный артист России, лауреат Государственной премии имени Станиславского, лауреат конкурса общественного признания «Курская антоновка», 33 года взращивает эстетический оазис, которым является для курян драматический театр имени Пушкина.    
– Юрий Валерьевич, вы представитель известной театральной династии Бурэ. Что вас связывает со шведской фамилией Небельсен?
– Небельсены – мои предки по отцовской линии. Они владели домом в Москве на Триумфальной площади, напротив концертного зала имени Чайковского. Когда я был ребенком, отец показывал, где жила его семья. Сейчас даже не вспомню, какое это здание. После революции имущество Небельсенов было национализировано. Дед был гусарским офицером, умер он рано. Семнадцатилетний отец, чтобы зарабатывать на жизнь, обратился к дальнему родственнику – актеру Владимиру Бурэ, и тот вывел его на подмостки. В театре юного Небельсена стали называть «Бурэ Второй», потом псевдоним превратился в фамилию.
Отец на некоторое время эмигрировал в Китай, жил и работал в Шанхае. Вернувшись в Россию, женился, а в 1938 году в живописном волжском городе Куйбышеве появился на свет я.
– В одном из интервью вы сказали: «Я родился в театре, вырос в театре и до сих пор здесь нахожусь». Но, прежде чем поступить в ГИТИС, вы окончили Сталинградский институт инженеров городского хозяйства. С чем связан такой зигзаг судьбы?
– Если уж о зигзагах, то в детстве я мечтал стать известным футболистом (смеется).  Только к десятому классу понял, что мое призвание – театр. Но умер отец. Сердечный приступ случился на сцене во время спектакля. Отец играл Отелло, мама – Дездемону, и она видела, что ему становится плохо. Когда закрыли занавес и вызвали «скорую», было уже поздно. Это подкосило маму, у нее начались серьезные проблемы со здоровьем, поэтому я не мог оставить ее и уехать в Москву.
Среди местных вузов выбрал институт инженеров городского хозяйства только потому, что он славился художественной самодеятельностью: джаз-оркестр, огромная танцевальная студия, первый в России ансамбль скрипачей. Студенческие музыкальные коллективы даже выезжали на гастроли в Чехословакию. Ректор института любил говорить: «У нас спортивно-художественный вуз с небольшим строительным уклоном». Будучи студентом, я внес вклад в развитие самодеятельности – организовал театр миниатюр, который существует до сих пор.
После защиты диплома год поработал инженером и, окончательно убедившись, что это «не мое», поступил на режиссерский факультет ГИТИСа.
Опыт постановки пьес в самодеятельности помог мне определить свое место на театральном поприще: раньше я видел себя актером. Кстати, первое образование помогает при проектировании декораций, я легко читаю и корректирую чертежи.
– Расскажите о начале своей режиссерской карьеры.
– К моменту моего прихода режиссером в Волгоградский драматический театр его труппа для меня была уже родной. На преддипломной практике я ставил с нею собственную инсценировку «Маленького принца» Экзюпери, кстати, впервые в России и, судя по оценкам, довольно успешно. Фраза «Мы ответственны за тех, кого приручили» стала с тех пор одним из моих жизненных принципов. В этом же театре состоялся и мой дипломный спектакль – «Сирано де Бержерак».
– Все ли ваши сокурсники по ГИТИСу нашли себя в профессии?
– В советское время существовала система распределения выпускников вузов. Место режиссера ожидало каждого, а на курсе нас училось человек 12-15. Другое дело, что некоторые не хотели уезжать из Москвы. Из сокурсников, которые на слуху, Владимир Бейлис и Виталий Иванов сейчас работают режиссерами Малого театра, Валерий Яковлев – художественным руководителем национального театра в Чувашии, Олег Кудряшов – профессор ГИТИСа. Общаюсь с ними, по мере возможности сотрудничаем.
– После работы в Волгограде и Орле вы в 1982 году становитесь главным режиссером Курского драматического, и, как отмечали критики, первые же поставленные вами спектакли были восторженно встречены публикой.
– Не мне себя оценивать. До моего прихода в Курском драмтеатре работал хороший режиссер Бортко. Мне очень нравились его спектакли, особенно «Утиная охота», «Фаворит», и свои я старался сделать не хуже.
– С чем был связан ваш уход из театра в 1999 году?
– В это время я занимал должность художественного руководителя театра. Один из моих бывших актеров в то время возглавил управление культуры и решил упразднить эту должность. Вместо нее была введена должность директора, на которую пришел человек из клуба, не имеющий никаких представлений об устройстве и функционировании театра. Мне предложили стать главным режиссером, но я понимал, что не в моих принципах реализовывать идеи нового руководителя, и уволился. Ездил в качестве режиссера в театры других городов, ставил спектакли там. В 2002 году вернулся в Курский драматический театр на прежнюю должность.
– Ваш подход к актеру?
– Я не упертый. Если артист предлагает интереснее, ярче, чем у меня, я иду навстречу. Театр – это коллективная работа. В театре мы все – соавторы, участие каждого в творческом процессе обязательно. Вы знаете, что до революции в Малом театре труппа в начале сезона давала клятву не болеть? Кирпич, конечно, может упасть на голову любому, но беречь себя и свое здоровье мы обязаны, иначе: не вышел актер – отмена спектакля. Второй состав есть не всегда. Например, сейчас на роль Сирано де Бержерака у нас просто нет другого исполнителя. Репетиции и спектакли зачастую идут одновременно на двух сценах, поэтому свободных актеров на замену не найти.
При всей занятости актеров их средняя заработная плата в текущем году невелика – всего 22,5 тысячи руб. Практически все вынуждены подрабатывать. Кто преподает, кто поет-играет на свадьбах и корпоративах. А что делать, если наш труд так оплачивается? Вот Борис Клюев говорит: «Свою месячную зарплату в Малом театре я получаю за один съемочный день в «Ворониных». А он ведущий актер, народный артист.
Хотя, с другой стороны, автопарк перед служебным входом видели? Все машины – актеров. И я очень рад за них. Раньше о таком и подумать было невозможно.
– Юрий Валерьевич, с 2002 года вы преподаете в Курском колледже культуры. Это вы были инициатором создания актерского отделения?
– Необходимость собственной базы для подготовки актеров была продиктована жизнью. Сцена нуждается в постоянной подпитке молодежью. Раньше в провинцию приезжали выпускники столичных театральных вузов. У нас это: Ольга Яковлева из ГИТИСа, Людмила Скородед из Щепкинского училища, Лариса Соколова из ЛГИТМИКа. Все они признанные мастера своего дела.
Теперь в Москве и Санкт-Петербурге театры плодятся, как грибы после дождя, работы хватает на всех, даже из нашего театра уезжают. Некоторое время мы решали кадровую проблему за счет Воронежа, но потом и оттуда перестали приезжать. А для выпускников Курского колледжа культуры наш город – родной. Мы имеем возможность отобрать лучших, и игра Светланы Сластенкиной, Дмитрия Баркалова, Людмилы Акимовой, Максима Карповича, Сергея Тоичкина –  этому подтверждение.
– Но не всех же выпускников колледжа может принять драмтеатр. Не ожидается ли в Курске бум частных театров, как в столичных городах?
– Прогнозировать не берусь. Возможно и такое. В столице ведь имеются и такие театры в приспособленных помещениях, где основной зал рассчитан на 10 человек, малый – на 5. А мы на спектакль принимаем 800 зрителей и надо, чтобы публика была каждый день. Задача, согласитесь, несколько иного уровня.
Кстати, по итогам прошлого года наш театр занял третье место по посещаемости среди периферийных театров страны. Если драмтеатр Липецка собрал за год 75 тысяч зрителей, то мы – 146 тысяч.
– Не последнюю роль в привлечении зрителя играет репертуар. Как происходит выбор пьес?
– Ушли в прошлое цензура и идеологические заказы: столько-то пьес про колхоз, столько-то из жизни рабочих. Сейчас главное, чтобы спектакль был интересен зрителю, чтобы муж сквозь сон не бормотал жене: «Дорогая, пожалуйста, выключи телевизор», а та не отвечала бы ему: «Потерпи, дорогой, мы еще в театре…».
Я полностью согласен с Немировичем-Данченко: публика всегда права. Но ее вкусы не всегда идеальны. Приходится искать оптимальный вариант, чтобы не опуститься ниже плинтуса. Ведь у театра предназначение высокое – сказать правду и достучаться до совести зрителя.
Конечно, на сцене должна быть представлена сегодняшняя жизнь, поэтому постоянно работаем с современными драматургами. Поток пьес большой. Отбор жесткий. На мое рассмотрение наша заведующая литературной частью Ольга Люстик представляет примерно одну из тридцати прочитанных ею работ. В этом году нам посчастливилось сотрудничать с украинским автором Марданем. В конце марта мы выпускаем спектакль по его пьесе «Американская рулетка». Весной по возвращении из армии нашего актера Романа Лобынцева возобновим на Малой сцене постановку «Чморик».
– Каким вы видите будущее театра?
– С одной стороны, тревожно. Дочь и зять закончили актерское отделение, но по специальности не работают: мол, сейчас время интернета, время зарабатывания денег.
С другой стороны, думаю, театр будет более востребованным. Он заполнит экологическую, духовную нишу. Вот сейчас люди поняли, что продукты должны быть настоящими. Конечно, они стоят дороже, зато можно не опасаться за свое здоровье. И с театром также. Он ни при каких условиях не сможет существовать в цифровой форме. Для того чтобы спектакль состоялся, люди должны встретиться, собраться в зрительном зале и вместе пережить то, что будет происходить на сцене. Эта интимность физического присутствия и есть залог благоприятных перспектив для театра.  
Наталья СКОЛЬЗНЕВА.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...