Город, который все время менялся...
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Город, который все время менялся...


Древность города – одно из немногих качеств, которое не купишь ни за какие деньги. Обладание этим титулом нужно  зарабатывать  веками, с честью пройти через войны, смуты, многочисленные вражеские осады, разрушения, пожары и прочие беды...    
Но как быть, если при этом в городе не останется ни единого здания-артефакта или других атрибутов из той самой старины? Нормальна ли ситуация, когда древность подтверждается лишь историческими хрониками?
И стория нашего города весьма драматична. Очень уж часто он сгорал дотла во времена военных лихолетий и часто менялся до неузнаваемости в мирное время – по воле обстоятельств, а не по прихоти застройщиков. Поэтому для начала стоит изучить хронику этих перемен.
Более трех веков (после татаро-монгольского нашествия на Русь) нашего города практически не существовало. Формально он некоторое время даже входил в состав другого государства – Литвы. То есть Курск, домонгольский и долитовский, был тогда лишь смутным преданием.
Городскую крепость возобновили только в 1597 году – по военно-стратегической необходимости. По сути, именно с этого времени берет начало Курск нынешний. Город строился «с нуля» и долго воспринимался как временный военный лагерь. Кроме того, почти все его население   тогда было пришлым: стрельцы, казаки, пушкари и прочие служилые люди. Термин «куряне» (в те времена – курчане) лишь условно обозначал жителей города. Для них Курск – только место службы, трудной и опасной. Так же складывалось и в большинстве окрестных городков: историческая память не длиннее жизни одного поколения...
Потом была Смута, которая принесла много бед, но стала началом национального самовосприятия: мы – русские... И тогда же: мы – куряне, мы – белгородцы, мы – путивляне. Пограничные городки-крепостицы начали превращаться в чью-то родину.
В первой половине XVIII века курскую крепость упразднили – за ненадобностью. Даже деревянной памяти в городе не стало. Впрочем, к 1780 году был завершен в камне комплекс Знаменского монастыря, который, по сути, взял на себя некоторые функции кремля. Остальной город – деревянный – все так же сгорал от пожаров и гнил от ветхости.
Но в последние десятилетия XVIII века началась коренная перестройка Курска. Тогда на Красной площади (в те времена она именовалась иначе – «Торг»), снесли два храма, как того требовал генплан реконструкции города 1782 года. Разобрали и старый Знаменский собор, но лишь для того, чтобы построить нынешний. Деревянный город безжалостно крушили, не оставив от старины ни единого здания. Камень и кирпич должны были заменить дерево, во всяком случае в центре города. Для Курска это была настоящая революция: планировочная, организационная, технологическая. Впрочем, и социальная. Например, если ты  с семьей живешь в центре города в скромном деревянном домике и у тебя нет возможности построить там же каменный дом – передай свой престижный участок тому, кто побогаче... В итоге очень скоро город изменился неузнаваемо – и внутренне, и внешне. От старого Курска остались лишь храмы, да и то не все. То есть, простояв всего 200 лет, город 1597 года рождения исчез, прекратил свое существование, не оставил после себя ничего. Сожалели ли об этом куряне? Не думаю.

Н овый Курск, заложенный в генплане 1782 года, был воплощен в реальность решительно и быстро, несмотря на серьезные трудности. Это невольно внушало уважение к центральной власти, от которой этот проект исходил. И никаких отклонений от задуманного.
XIX же век можно представить в Курске как развитие идей, заложенных в генплане 1782 года, даже строительство железной дороги, о которой во времена Екатерины II и не помышляли, или водопровода.
В первое десятилетие после революции на старинные здания и сооружения (в первую очередь, храмы) в Курске покушались несильно. Это началось уже в самом конце 20-х, а того более – в 30-е годы. Снесли все часовни (на Красной площади, на улице Ленина (Московской) и перед вокзалом в Ямской), разобрали Херсонские и Московские ворота, Флоровский храм на Красной площади, Николаевский – там, где сегодня улица Радищева вливается в улицу Дзержинского, Покровский на Верхней Луговой… При этом мотивация часто выстраивалась в прагматических красках: здания (или строения в случае ворот) мешают развитию городской структуры. В некоторых случаях это было справедливо, скажем, Херсонские и Московские ворота к тому времени стали явной помехой для развития уличного движения, как и Николаевский храм. Однако никто не попытался найти компромиссный выход, без сноса: скажем, устроить вокруг ворот просторные площади (как это сделано в Москве или Париже). Да и Николаевский храм можно было обойти в сторону Красной площади – вместо этого там начали строить совершенно неуместное здание нынешней «шестерки». А вот зачем снесли Флоровский храм (на углу улиц Гостинной (Марата) и Радищева, непонятно – уж он-то ничему не мешал.
Тогда же в Курске приступили к сносу колоколен церквей. Коль уж сами звоны запретили как религиозную агитацию, то и колокольни ни к чему. Уже в наши времена их начнут восстанавливать – как после нашествия варваров. А вот до воссоздания снесенных храмов дело пока не дошло…
Окончание в ближайших  номерах.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...