Вторая жизнь Константина Воробьева
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Вторая жизнь Константина Воробьева


16 ноября 2019 года исполняется 100 лет со дня рождения писателя и – вот как совпало– 10 лет со дня открытия Литературного музея  (филиала областного краеведческого музея), ставшего центром притяжения всех, кому дорого культурное наследие нашего края, местом просвещения и воспитания молодежи.    
В музее 8 залов, один из них посвящен   Константину Воробьеву, человеку исключительной честности, искренности, с очень трудной судьбой, испытавшему ужасы семи фашистских концлагерей и описавшему увиденное в книгах.
В экспозиции Литературного музея представлены фотографии, документы, рукописи, письма, личные вещи, воспоминания друзей, родственников, собратьев по литературному цеху, а также книги писателя, изданные в России и за рубежом.
Произведения Воробьева «Крик», «Убиты под Москвой» стали едва ли не первыми из отечественной военной прозы, в которой память не ограничивалась полем брани, а захватывала территорию предвоенных лет, тянула нить из самого детства.
Ведущей темой в творчестве Воробьева стало светлое воспоминание о малой родине (стоит вспомнить  повести «Почем в Ракитном радости», «Мой друг Момич»). Он так часто тосковал по своей деревне, просил родителей не рубить родное гнездо под корень. С большой горечью говорил об исчезновении деревенской культуры, о том, что больше не поют на улицах песен, не водят хороводы, исчезли народные обряды. Константин Дмитриевич до боли любил все родное. Потому чуть ли не в каждом произведении он упоминает о малой родине:  «Я сохранил в своем сердце все, что следует сохранить живому, любящему свою Родину – ее облик, запахи,  краски, образы людей...».
Особое писательское внимание – детям. Они существуют на равных со взрослыми, их горе и радость так же значительны, как горе и радость их матерей и отцов. Часто у Воробьева главный герой – сирота. «Сироте всегда трудно,  любому» – такова горькая правда, вложенная в уста героя рассказа «У кого  поселяются аисты».
Среди множества экспонатов есть книга «Заметы сердца», куда вошли дневники, записи, письма Константина Дмитриевича. Книга эта издана в память о  сокровенном, но нереализованном замысле Воробьева – написать серию миниатюр о том, что видел, испытал, от чего, цитируем, «волосы дыбом встали бы, а также выразить свое отношение к действительности». Так вот, сборник писатель планировал назвать «Заметы сердца» (есть и такая запись: «О самом  страшном»).

Из записей Константина ВОРОБЬЕВА
«Нас, военнопленных, было человек 600, и мы срывали бугор земли, образуя железнодорожную насыпь.
Один из немцев-конвоиров вырвал из огорода морковь и дал мне. Я не успел еще оторвать листья ботвы от моркови, как толпа голодных пленных окружила меня, галдя на разные лады, требуя хриповатой стоголосой глоткой кусочек сокровища, что желтело в моих руках.
Я попросил нож. Со всех сторон к моей голове, груди, животу, к рукам протянулись лезвия бритв, куски отточенного железа, ножи и даже бритвы. Я был вынужден взять первое попавшееся, назойливо и больно торкавшееся в мою руку. Маленькую колясочку моркови я быстро протягивал вперед, и десяток царапающихся рук, как коршуны, бросались на мою руку, выхватывали добычу, царапали до крови ладонь и пальцы моей руки и жадно настораживались для нового прыжка.
Через несколько секунд у меня в руках осталась верхушка морковки с зеленым пятачком оторванной ботвы.
– Но это мне! – крикнул я, и люди, огорченные и злые, начали расходиться по местам. И лишь один остался стоять передо мною и почти с ненавистью проговорил:
– Всем дал, а мне?
Может быть, неоцененная моя жертва (как же! Целая ведь морковка!) обидела меня, и я до конца пошел на жертву, резко сунув свою дольку обозленному пленному, не проговорив ни слова.
Тот жадно скрючил ее желтыми же, как морковка, пальцами, но вдруг скинул глаза на меня и … протянул кусочек обратно.
– На, не надо мне, – почему-то тихо проговорил он.
В первый раз в плену я заплакал почему-то и разделил с этим пленным грязный кусочек морковки».
«8.09.71. Кончилось и это лето. Я проклял и его. А не думал. Дни пусты. Пробую работать. Хочу написать цикл миниатюр о том, что было. «Заметы сердца». В этом месяце в октябре должна появиться в «Нашем современнике» моя обглоданная там, оглупленная повесть «Вот пришел великан».
А писать невозможно. Как только я сажусь за стол, за спиной незримо встает редактор, цензор, советский читатель. Этот «простой человек», пишущий на меня жалобы в ЦК. Жить давно надоело.
Я уже с трудом переношу сам себя. Я мне противен, а порой жалок. Так и не уничтожил раба в себе».
«25.08.74. Завтра или послезавтра профессор-онколог скажет, рак у меня или нет. Собственно, он, конечно, не скажет правду. Но меня-то он ведь не обманет, я все увижу. Тогда мне нужно будет месяцев за 7–8, пока не начнутся дикие боли, написать свою последнюю книгу – то, что я видел, что знаю. А после уйти. Удивительно. Вот в эти пять трудных дней я находил поддержку в том, что читал малыми дозами «Праздник, который всегда с тобой». Сейчас читаю   Ремарка «Три товарища». Это тоже помогает жить, не пускает к веревке».
«Есть нормы поведения, облегчающие человеческую жизнь. Одна из них: не жертвуй лицом ради  положения!
«В Библии  сказано, что ничто не остаётся без возмездия – и это хорошо, потому что безнаказанность преступления по своей сути аморальна, она разлагает человека, общество, наконец – нацию, ибо является прецедентом для повторения зла».
«Написать рассказ о тех, кто сулит рай в будущем. Природа этого. Жить тем, что будет после тебя? В этом страшная ложь. И люди должны противиться ей. Человек должен сделать себе радость при своей жизни. Себе. И это  останется потомкам. Это очень просто».
«Чтобы идти  в этом мире верным  путем, надо жертвовать собой до конца. Назначение человека состоит  не в том только, чтобы быть честным, – он должен отрыть  для человечества что-то великое, утвердить благородство и преодолеть пошлость, среди которой влачит свою жизнь большинство людей».
В дневнике писателя есть запись: «Я не требовал наград за свои  дела, потому что  был настоящим русским».
Но награды все-таки были. 8 октября  1991 года  Константину Дмитриевичу Воробьеву присуждена (посмертно) премия имени преподобного Сергия Радонежского за лучшие литературные произведения для детей и взрослых, а в 2001-м –  литературная премия Александра Солженицына. Его именем названы улица в Северо-западном микрорайоне, школа №35,  библиотека №1.
...В одном из писем к Виктору Астафьеву Константин Дмитриевич писал: «Вить, криком кричу – хочу в Русь!».. В Русь – на курскую землю – писатель вернулся 11 октября 1995 года,  спустя 20 лет после смерти. Его прах – на Мемориале павшим в годы Великой Отечественной войны. На могиле и в сквере на площади Перекальского установлены памятники писателю, в Литературном музее и Музее школы №35,  в селе Нижний Реутец оформлены большие экспозиции, где он продолжает жить. Так на курской земле началась вторая жизнь писателя.
Валентина ГРИГОРЖЕВИЧ,
заведующая Литературным музеем.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...