Маленькие участники большой войны

К моменту начала войны в 1941 году Советское государство едва отметило свое 18-летие, «родившись» в 1922-м. Никто и не предполагал, что вместе с государством экзамен на выживание будут проходить и совсем маленькие дети. Справедливо считается, что война фактически лишила юных советских граждан спокойного и радостного детства и заставила их рано повзрослеть. Они не смогли пройти полный цикл образования, вынужденно заменив взрослых, ушедших на фронт, в фабричных цехах, стали во многих семьях единственными кормильцами, присматривали за многочисленными братьями и сестрами. В типичной урбанизированной ячейке общества было до двух-трех детей. А вот семьи в сельской местности, живущие в несколько поколений в одном частном доме, имели обычно в среднем более трех ребятишек.
В отчаянные моменты ребятам приходилось приносить себя в жертву ради общей победы. Отношение к труду стало у детей войны совсем другим. Работая в обстоятельствах экстренного напряжения и тотальной скромности во всем, у целого поколения под влиянием военного времени выработался свой характер и представления о жизни. Герой из фильма «Курьер», который по возрасту подходит под статус ребенка войны, жалуется на сына, который «любит пить сгущенку из банки, проделает дырочку и пьет». Дело тут не только в расходе дефицитного продукта, но и в вопиющем эгоизме. Молодежь 1920-1930-х годов рождения привыкла обходиться меньшим, всегда в пользу большинства, в отличие от поколений, не знавших тяжелых потрясений.
Работать на Победу нужно было не только на заводах, но и в полях. Десятки тысяч детей школьного возраста помогали взрослым в совхозах, занимаясь выращиванием и сбором сельхозпродукции. При таком режиме каникул фактически не было, в некоторых случаях в летние дни дети заменяли взрослых и даже перевыполняли план. К слову, после освобождения Курской области в феврале 1943 года, именно подростки в возрасте 12-16 лет активно восстанавливали разрушенные колхозы, собирали семена для подготовки первого весеннего сева после деоккупации региона и даже обучали коров для работ на поле вместо отсутствующих лошадей.

Еще сложнее складывалась жизнь юных граждан на территориях, подконтрольных врагу. Оккупационные власти не были заинтересованы хоть в какой-то защите местных детей и рассматривали их как ресурс, сравнимый с бесплатной рабсилой. Так называемый «угон в Германию на работы» касался, конечно же, больше подростков и молодых людей, которые совсем недавно стали совершеннолетними.

Дети нередко становились участниками партизанского движения или частью сопротивления подпольных организаций в городах. Командование Генерального штаба выпускало дикие по суровости директивы, например, «О борьбе с бандитами» (№IA 1388/42), где в меры борьбы с партизанами включали и то, что войска «имеют право и обязанности применять в этой борьбе любые средства без ограничений, также против женщин и детей…»

Курские архивные материалы свидетельствуют о частых случаях убийства детей оккупантами. Особенно в сельской местности. В 1941 году 14-летний Алексей Абакумов в селе Погожем Тимского района не откликнулся на окрик солдата и был расстрелян. Вову Маслова из села Панское – за то, что прятался в погребе и не научился хоть сколько-нибудь говорить по-немецки. В Беловском районе убили Владимира Юшаева, который прятал свою лошадь от вражеских солдат.
Были и случаи, когда оскотинившиеся за войну оккупанты срывали гнев на детях, заставляя убегать на время: кто не успел, тот погиб. Любопытство в такие времена тоже играло против ребят. В Лебедянском сельсовете подросток нашел у немецкого обоза кинжалы и на свою беду поднял их, чтобы унести домой. Его заметили, схватили и жестоко избили. Услышав крик сына, к нему поспешил отец, и тоже был сильно избит. Мальчика в итоге закололи и запретили убирать труп, который так и остался лежать до спешного ухода нацистских извергов с территории села через несколько дней после инцидента.
В Черемисиновском районе в одной из деревень убили 14 юных жителей, причем возраст жертв был от года до 14 лет. В селе Дубровка после пропажи офицерского портсигара собрали детей колхозников и после короткого разбирательства закололи и забили до смерти 26 ребят. В Курске детей еврейских родителей умертвляли путем инъекций яда прямо в комендатуре, тела оставляли на продолжительное время там же.
Подозрения насчет любого школьника на оккупированных территориях стали превращаться в «охоту на ведьм», когда хватали любого ребенка при малейшем подозрении или в назидание другим. Поистине чудовищный случай произошел в Щигровском районе в 1942 году, где был задержан как шпион мальчик по имени Алексей Степанов. Его направили в штаб, где пытали целую неделю. Нацисты хотели выяснить подробности передвижений партизанского отряда. Под ударами сапог его гоняли без отдыха с первого на второй этаж, а потом заставляли измотанного ребенка делать физические упражнения. Мучения школьника «прекратились», когда его повесили рано утром прямо перед окнами родительского дома.
К сожалению, можно привести еще немалое количество этих поистине зверских случаев. На территории Советского Союза шла документально подтвержденная война на уничтожение местного населения, включая детей.

По самым скромным подсчетам, за год оккупации Курска и Курской области были убиты более 700 детей

Открытые нацистами школы имели среди целей отвлечь детей от помощи партизанам и идеологически обработать совсем юных учеников. Без сомнения, если война продлилась бы дольше или закончилась не в пользу СССР, огромная масса подростков была бы оболванена таким псевдообучением. Посещать такую «школу» было обязанностью, иначе могли оштрафовать родителей на несколько сотен рублей.
А отвлекать было от чего. В Курской области существовали подпольные организации комсомольцев. Например, такие как «Спартаковцы» или «Молодая гвардия». Чаще всего они собирали разведывательную информацию, снабжали партизан едой и одеждой, распространяли агитлистовки и помогали как проводники по незнакомой местности.
Но не только на полях и на заводах подростки заменяли взрослых. Еще в 1941 году в Курской области были сформированы первые истребительные отряды, в которые входили партработники, а также сотрудники милициии НКВД. После освобождения Курска в 1943 году начался новый набор в такие батальоны, но людей катастрофически не хватало. На замену старшим товарищам пришли подростки 16-17 лет. В некоторых подразделениях они составляли более половины состава. 16-летний Иван Быков из деревни Никифоровка выучился на курсах Ворошиловских стрелков и стал отличным снайпером в одном из истребительных батальонов. Конечно, это не единичный случай.

На фронтах Великой Отечественной погибли более 4,5 тысячи курских ребят, которым на момент начала войны еще не исполнилось 18 лет

150 молодых людей работали на предприятиях курской железной дороги, некоторые из них после войны выучились и стали железнодорожниками различных специальностей. Это уникальный случай того времени – совсем юные куряне, без специального образования, с незаконченным школьным полноценно работали, постигая все премудрости взрослой профессии, и узнавали даже больше, практикуясь каждый день. Справедливо было сказано когда-то основателем Советского государства: теория без практики мертва.
Пионерские организации жертвовали деньги на производство танков, пушек и даже самолетов. Поэтому на некоторых фото с фронтов можно увидеть именную военную технику, например, танк «Могилевский пионер». В Курске спустя несколько дней после начала войны начали организовывать специальные воскресники. К семьям, в которых кормилец ушел на фронт, приходили пионеры-тимуровцы для работы по хозяйству. Это была типичная и полезная практика в рамках всей страны, и даже такие скромные акты помощи вносили свой вклад в приближение Победы и нормализацию жизни.
Курск как стратегический пункт на пути в Москву много раз бомбили. Особенно усилились обстрелы летом 1943 года. Кроме обычных снарядов, на жилой массив могли скидывать зажигательные бомбы. Как только такая «зажигалка» падала на крышу и начинала искрить, можно было ждать скорого пожара. Тушить его в условиях дефицита пожарных команд было очень сложно. Речь шла о возгораниях, способных спалить буквально половину уже и так разрушенного города.
И тут школьники оказались в первых рядах. Мальчишки дежурили во дворах и на крышах Курска по многу часов в ожидании гудящих звуков вражеских бомбардировщиков. Как только падала «зажигалка», ее брали щипцами и переносили в ящик с песком, чтобы потушить.

Уже после того, как война ушла с курской земли, кроме быстрого восстановления городов и сел возник и другой вопрос. Как разминировать тысячи квадратных километров? Немало мин было на сельхозполях. Региону и стране нужен был хлеб – срыв посевной грозил голодом. На помощь снова пришли пионеры и комсомольцы. В одном только 1944 году добровольцы-минеры, в число которых входили и совсем юные куряне, зачистили территорию площадью около 11 квадратных километров.
Как и после других войн и социальных катаклизмов в первой половине XX века, после Великой Отечественной войны в стране осталось большое число сирот. В 1943 году на высшем уровне было принято решение о создании Суворовских училищ. 1 декабря 1943-го в Курске прошло открытие и первый учебный день Курского Суворовского училища. В нем занимались 500 учеников, более 80% были сиротами или потеряли отцов, ушедших на фронт. Также сюда стали поступать сыны полков и подростки, уже успевшие принять участие в военных операциях. Главной идеей стало воспитание мотивированных офицеров, настоящих патриотов и профессиональных солдат. Каждое лето воспитанники училища выезжали в летний лагерь в Мокве, где практиковались в беге, плавании на выносливость, знакомились с оружием и тренировались во время военных игр. Суворовское училище просуществовало в Курске до 1957 года.
Но если быт детей на государственном военном пайке еще можно назвать сносным, то дети, живущие с родителями в городе, в то время сильно голодали. Ели щи с лебедой и, если повезет, с картошкой. Собирали колоски, проросшие из случайно выпавших зерен пшеницы. В еду шли травы, корешки, а зимой могли искать мерзлую картошку и тоже употреблять в пищу.

ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ